Смертельно влюбленный

Браун Сандра

— В доме никого больше не было.

На Тори снова опустилась темнота, из которой долетали до сознания время от времени обрывки слов.

— Нет-нет, миссис Шайрах, не пытайтесь пошевелиться. Мы должны привязать вас к носилкам. У вас огнестрельное ранение в голову.

Огнестрельное ранение? Дорал в лыжной маске? Драка с ним из-за…

Эмили! Ей надо попасть к Эмили!

Тори попыталась сесть, но не смогла. О боже, снова наступает эта ужасная темнота.

Когда Тори снова вынырнула на поверхность, за закрытыми веками горел яркий свет. А вокруг что-то

происходило. Но у Тори было странное ощущение, что она словно плывет над всем этим, наблюдая со стороны.

А это кто там? Боннел? Но почему у него на лбу какой-то дурацкий бинт? И почему уши в крови?

Боннел сжал ее руку:

— Милая моя, кто бы ни сделал это с тобой…

Он плачет? Боннел Уоллес? Тот самый Боннел Уоллес, которого она знала, умеет плакать?

— Все будет хорошо. Клянусь тебе. Я обо всем позабочусь. Ты выживешь. Ты обязана выжить. Я не могу тебя потерять.

— Мистер Уоллес, нам пора везти ее в операционную.

Тори почувствовала, как губы Боннела коснулись ее губ.

— Я люблю тебя, родная моя. Я очень тебя люблю.

— Мистер Уоллес, пожалуйста, отойдите.

— Она выживет?

— Мы сделаем все возможное.

Ее увозили от него, но Боннел держал ее за руку, пока его не оторвали насильно.

— Я люблю тебя, Тори!

Тори пыталась преодолеть наплывающее забытье. Но темнота снова окутывала ее. И все же Тори беззвучно кричала: «Я тоже, я тоже люблю тебя, Боннел!»

Кобурн упрямо намеревался продолжать шоу одного актера, и Гамильтон должен был успеть остановить его, пока не случилось непоправимое. Смерть Тома ван Аллена не убедила Кобурна в невиновности агента, поэтому для Гамильтона было особенно важно переговорить с его вдовой и попробовать выяснить, что она знала. Если вообще что-то знала.

Но когда Гамильтон со своей командой прибыли к дому ван Алленов, там, как он и предполагал, не было никаких других машин. Вдова проводила ночь в одиночестве. Но не спала. Внутри горел свет.

Гамильтон вышел из джипа, прошел по дорожке к дому, позвонил в дверной звонок и стал ждать.

Когда никто не ответил, он подумал, что, может быть, Дженис, в конце концов, все-таки спит. Возможно, в доме не выключали свет, потому что сын ван Алленов нуждался в круглосуточном уходе.

Он снова позвонил. Затем постучал.

— Миссис ван Аллен! Это Клинт Гамильтон! — прокричал он сквозь деревянную дверь. — Я знаю, вы переживаете трудные времена. Но мне очень важно поговорить с вами прямо сейчас.

Ответа по-прежнему не последовало. Гамильтон попробовал дверь. Она оказалась заперта. Он достал сотовый, покопался в контактах и нашел домашний номер ван Алленов. Нажал на кнопку и вскоре услышал, как звонит телефон внугри дома.

После пятого звонка он отсоединился и крикнул, обернувшись к джипу:

— Тащите что-нибудь из инструмента. Будем взламывать.

Группа ребят из спецназа присоединилась к нему через несколько минут.

— Это не нападение. Миссис ван Аллен сейчас переживает трудный период. И в доме беспомощный мальчик. Так что аккуратнее.

Им

потребовалось несколько минут, чтобы справиться с входной дверью. Гамильтон прошел вперед. Остальные рассыпались по комнатам.

В конце широкого главного коридора Гамильтон обнаружил комнату Ленни. Здесь царил сладковатый неприятный запах, какой бывает только в комнатах прикованных к постели. Но, кроме больничной кровати и всяких медицинских аксессуаров, все здесь было абсолютно нормальным. Работал телевизор. Лампа отбрасывала успокаивающий неяркий свет. На стенах висели картины, посреди комнаты лежал цветной коврик.

Но лежащий неподвижно на кровати мальчик напоминал сцену из фильма ужасов. Глаза Ленни были открыты, но взгляд казался абсолютно пустым. Гамильтон подошел к краю кровати, чтобы убедиться, что мальчик дышит.

— Сэр?

Гамильтон обернулся к офицеру, обратившемуся к нему с порога комнаты. Тот еще не успел ничего сказать, но на его лице было написано крупными буквами, что возникла НЕШТАТНАЯ СИТУАЦИЯ. Он махнул головой в шлеме в сторону остальной части дома.

Дорал увидел фары машины, приближавшейся по боковой улице.

Подошло время встречи.

Он последний раз затянулся сигаретой, затем выкинул ее из окна взятой взаймы машины. Прежде чем упасть на тротуар и догореть, сигарета описала в воздухе огненную дугу.

Дорал включил телефон и позвонил Бухгалтеру:

— Он прибыл по расписанию.

— Я скоро подъеду, — послышалось в ответ.

— Что? — Сердце Дорала болезненно заныло.

— Ты отлично меня слышал. Я не могу позволить тебе снова все испортить.

Это было подобно пощечине. Впрочем, Дорал понимал: на карту поставлено сотрудничество с мексиканским картелем, и Бухгалтер не мог позволить, чтобы что-то еще пошло не так.

Тут дела обстояли совсем по-другому. Бухгалтеру хотелось свести с Ли Кобурном личные счеты.

Кобурн остановил машину в тридцати метрах от того места, где Дорал решил с ним покончить, — под трибуной футбольного стадиона. Дорал слышал урчание ее невыключенного мотора. В это время года здесь было безлюдно. Стадион находился на окраине города. Идеальное место.

Кобурн включил фары во всю мощь. Сама машина была чуть больше ловушки для крыс, но вид ее почему-то казался Доралу угрожающим, напоминал о повести Стивена Кинга, где машина сошла с ума и стала убивать людей. Дорал поспешил отогнать эту мысль, рассердившись, что Кобурну будто бы снова удалось проникнуть к нему в мозги.

Но он понимал, что федерал не приблизится, пока не убедится, что Эмили действительно находится у Дорала. Он вышел из машины, предварительно сделав так, чтобы не включился свет в салоне. Пригнулся, дабы его голова не была выше крыши автомобиля, открыл заднюю дверцу и вынул оттуда спящую Эмили. Тело ее было обмякшим, дыхание ровным, сон абсолютно безмятежным. Дорал взвалил ребенка на левое плечо.

Каким же негодяем надо быть, чтобы использовать такую маленькую милую девочку, такую легкую и нежную, для спасения собственной шкуры?