Смертельное шоу
Шрифт:
– - Ты слышишь меня?
– - спросил он у сучка.
– - Конечно, слышу, -- выдохнул Буйнос.
– - Чего ты гонишь волну?
– - Зачем ты приказал его уничтожить? Око за око? Зуб за зуб?
– - Теплоход, Сашенька, старенький. Проводка гнилая. Запросто могла замкнуть, -- четко, будто по-писаному, произнес он.
– - Замкнуло именно в каюте Прокудина?
– - Ты не забыл, что вечером отъезд в Москву?
– - Мы никуда не едем!
Серый округлый сучок упрямо сверлил Саньку своим единственным коричневым глазом. Из самой середины.
– - Мы никуда не едем! Группа отказывается от участия в гастролях!
– - Ты чокнулся!
– - выкрикнул от калитки Эразм.
– - Анрюха, чего он несет?! Какое право он имеет говорить от имени группы?!
– - Это несерьезно, -- опять выдохнул воздух Буйнос, а Саньке почудилось, что в раскаленном воздухе проулка завоняло больничной палатой.
– - Мне пришлось надавить на членов жюри, чтобы они дали тебе первое место, а ты устраиваешь истерику.
– - У победы много отцов, поражение -- круглая сирота, -- отпарировал Санька.
– - Можешь не верить мне. Но если бы не мой звонок, первое место отдали бы Джиоеву. Спроси Нину... И потом ты не имеешь права отказываться от гастрольного турне. По контракту...
– - Извини, Володя, -- впервые назвал его по имени Санька, -- но я слишком хорошо изучил условия контракта. Да, все попавшие в десятку лучших обязаны на кабальных условиях, почти даром отпахать на тебя два месца в изматывающем турне. Но... Там есть один пунктик, даже не пунктик, а сноска. Вид приманки. И ты ее знаешь. Там написано, что конкурсант, занявший первое место и получивший гран-при, имеет право отказаться от гастрольного турне. Ты рассчитывал на то, что именно это может успокоить соискателей, вселить в них надежду. Так вот, победили мы! И мы согласно условий контракта отказываемся от участия в гастролях!
– - Тебе так дорог этот Прокудин?
– - с холодным безразличием спросил Буйнос.
– - Он мало наделал гадостей тебе и твоей группе?
– - Он -- человек. Плохой, но человек...
– - А ты знаешь, что этим утром к берегу прибило труп одного приморского мальчишки. Его дразнили Ковбоем. Он тоже, кстати, был человеком...
Санька швырнул трубку на заднее сиденье "Опеля". Она подпрыгнула лягушкой и нырнула на половичок на днище салона.
– - Ну ты! Потише!
– - вскрикнул водитель.
– - Вещь не казенная! С тебя еще пятьдесят тысяч. Больно долго говорил...
– - На!
– - сунул Санька, не глядя, купюру.
Водитель обалдело посмотрел на стольник и с ловкостью фокусника вмолотил его в нарукавный карман синей джинсовой рубашки.
– - Ты хоть понимаешь, что ты наделал?!
– - черной птицей подлетел Эразм.
Его руки были по-царски отставлены в стороны. В левой вместо державы лежал кусок черного хлеба, в правой вместо скипетра -- пучок сельдерея.
– - Ты понимаешь, что мы почти что стали королями эстрады, а ты...
– - Мы -- не короли, -- посмотрел Санька на пучок сельдерея.
– - Мы -шуты.
– - Я не согласен, -- встал на строну Эразма
– - Первое место -- это прекрасно, но турне по стране -- это шанс прославиться, стать поистине известными.
– - Санька прав, -- почесав щетину, объявил Андрей.
– - Нет, не прав!
– - взвился Игорек.
– - Он всегда слишком много на себя берет! Я не хочу выступать с ним в одной группе!
Маша зажала уши и бросилась в глубь двора. Хозяйка остановила ее, прижала к груди и запричитала что-то свое, бабье.
Мир раскололся. Прямо на глазах. Санька сел в пыльную сухую траву у забора, сел прямо в новехоньком костюмчике и тоже зажал уши ладонями. И сразу стало легко. Так легко ему уже давно не было.
ПОЧТИ ПОСЛЕСЛОВИЕ или МАЛЕНЬКАЯ ДЕТАЛЬ,
КОТОРУЮ ЧУТЬ НЕ ЗАБЫЛИ ВПОПЫХАХ УСТРОИТЕЛИ ШОУ
– - Успокоились?
– - обвел начальственным взглядом всех сидящих за пустым столом Андрей.
– - Все успокоились?
– - Да если бы я...
– - начал Эразм и получил пинок по ноге от Виталия.
– - Ты чего?! Больно же!
– - Значит, успокоились, -- решил Андрей и повернулся к Саньке.
– - Ты помнишь, что говорил тот предсказатель в самолете про горох?
– - Помню.
Наверное, следовало сказать Андрею, что предсказатель и сгоревший на теплоходе Прокудин -- одно и то же лицо, но Санька не сказал. С каждой минутой слова почему-то играли все меньшую роль в жизни. Что их обесценивало, он не мог понять.
– - Так вот смотри, -- достал Андрей из-под стола поллитровую банку и высыпал из нее на стол сухой желтый горох.
– - Ты чего?
– - вытянул лицо Эразм.
– - Крыша поехала?
– - Предсказатель напророчил, что наша группа рассыплется как горох и уже никогда не соберется вместе после Приморска... Собирайте!
Он первым стал сгребать в ладонь твердые колкие шарики. Игорек присоединился к нему. Потом над столом появилась ладонь Виталия. За ней -Санькина. Эразм смотрел на исчезающие со стола горошины поверх очков, и глаза у него были круглее стекол, съехавших на кончик носа.
– - А ты?
– - спросил его Андрей.
– - А что я?
– - подумал Эразм и все-таки взял на ладонь одну-единственную оставшуюся на столу горошину.
– - Все, мужики! Ссыпаем обратно в банку!
Все по очереди выполнили ритуал. Банку обеими руками держала на весу Маша. У нее было лицо именинницы. Последней в банку упала горошина Эразма. В отличие от своих округлых собратьев она была половинкой, и к тому же зеленой.
Андрей бережно подхватил банку из Машиных рук, воздел ее над головой, будто золотой кубок, и провозгласил:
– - И пусть кто-нибудь еще скажет, что мы можем распасться как горох! Группа не развалится никогда!
– - Разве так бывает?
– - не поверил Игорек и покраснел.
– - Бывает!
– - упрямо не опускал банку Андрей.
– - Ни-ко-гда, -- по слогам тихо произнес Санька и ощутил, что слова снова начинали приобретать смысл.
Все начиналось сначала.