Смертельные акции
Шрифт:
– У Размахова нет охраны, – шепнул мне Турецкий.
– Откуда вы знаете?
– Не держит. Я смотрел его досье. Ну, может, есть парочка телохранителей, но это так, для отвода глаз.
В доме никого не было. По крайней мере, мы никого не нашли. Правда, ощущение такое, будто только что кто-то был, все так же, как в квартире у Ларисы, казалось, минуту назад пили из этого бокала, умывались, даже не закрутили кран в ванной…
Невыносимо громко играла музыка.
Турецкий о чем-то
– Откуда музыка? – скорее прочитал я по его губам, чем услышал.
Источника оглушающей музыки не было нигде. Ни на первом этаже, ни на втором, ни на третьем. Я отправился на кухню.
Внезапно все стихло. В кухню вошел Турецкий, в руках у него был маленький, словно игрушечный пульт, нажимая на кнопки, делал звук тише, чуть громче, еще тише, выключил совсем.
– Где же музыкальный центр, или что там… – спросил я.
Турецкий пожал плечами.
– Хрен его знает, – просто ответил он.
В наступившей тишине я внезапно услышал какие-то звуки, словно кто-то стучал в дверь. Вначале я подумал, что мне это показалось, что это музыка продолжает звучать у меня в ушах, но по выражению лица Турецкого понял, что он слышит то же самое.
Мы переглянулись и бросились вниз, туда, откуда были слышны эти звуки. Дверь в подвал оказалась заперта. Несколько усилий и… Мы увидели привязанную к стулу, с кляпом во рту Ларису, непонятно каким образом добравшуюся до двери. Я освободил ее, она настолько ослабела, что потеряла сознание. Я подхватил ее на руки и направился к выходу.
– Жива?
– Да.
– Ну что, сейчас главное обезвредить преступника. А если она жива, то о ней позаботится «скорая».
Я, честно говоря, не слишком обратил внимание на его слова, я спасал Ларису, до всего остального мне просто не было дела. Тут я услышал внизу звук отъезжающего автомобиля: воспользовавшись паузой, тем, что мы спускались в подвал, хозяин дачи бежал.
– Быстрей! – Турецкий рванулся к автомобилю, открыл дверцу. Помог мне положить на заднее сиденье Ларису…
Машины Размахова уже не было видно.
К счастью, дорога была одна – дача Размахова находилась в тупике. Турецкий изо всех сил жал на газ, казалось, мгновение – и мы взлетим… Вскоре из-за поворота показалась машина Размахова.
Мы уже почти настигали его. Размахов, видя, что уйти будет трудно, начал стрелять, и довольно метко. Несколько пуль уже пробили боковое стекло нашего автомобиля, я заслонял собой Ларису, которая тем временем пришла в себя и уже несколько раз пыталась приподняться с заднего сиденья, чтобы увидеть, что происходит.
Турецкий гнал машину, отстреливаясь, уворачиваясь от пуль, внезапно он резко
Нам повезло: лес, сквозь который мы мчались, был редким, еловый полуметровый молодняк хрустел под колесами, машину бросало, не до конца пришедшая в себя Лариса то и дело от очередного толчка билась головой о ручку дверцы.
Внезапно я увидел то, от чего пробежали мурашки по спине: впереди была трасса. Мы мчались на нее, судя по всему, должны были оказаться на встречной полосе…
Я уже не видел ни машины Размахова, ни лица Ларисы… Я закрыл лицо руками. Машину тряхнуло, мне показалось, что мы развернулись на 180, нет, на 360 градусов. Турецкому удалось каким-то чудом убрать машину со встречной полосы.
Слава богу, живы… Вот только где Размахов? Да вот же: в трех метрах от нас, перед нами. Выстрел прозвучал слишком громко: звякнуло боковое стекло, Турецкий взял влево. Снова выстрел.
– Почему вы не стреляете, Александр Борисович? – взмолился я.
– Нельзя, – едва слышно произнес Турецкий, – трасса.
По шоссе мчались машины. Турецкий был прав – его пули могли задеть ни в чем не повинных людей.
Александр Борисович вынул телефонную трубку, набрал номер:
– Слава! Срочно объяви перехват… Да, на Рублевке… Белый «мерседес», номерные знаки «б 578 д».
Я был поражен: Александр Борисович увидел номер размаховской машины, несмотря на нашу бешеную погоню.
– Ну вот, теперь можно не торопиться. Юра, помоги мне.
Он повернулся боком, и я увидел, что Турецкий ранен.
– Ерунда, – заметил он, спокойно глядя на кровавое пятно, расползающееся на рукаве его рубашки, – прошла по касательной. Царапина…
Через несколько минут я услышал привычный звук милицейской сирены и понял: все кончено, можно не торопиться.
Движение было перекрыто. Вскоре подъехала вызванная Александром Борисовичем «скорая»…
Эпилог
Ну не чудеса ли? Перед нами в наручниках сидел сам Борис Размахов, известный рекламный деятель, завсегдатай светских раутов, звезда телеэфира. И он же преступник, похитивший ценности Михаила Машкина, ранивший его вдову…
– Итак, Борис Максимович, – Турецкий, несмотря на то что его рука была забинтована повыше локтя, а на бинтах явственно проступало бурое пятно, выглядел бодрым и веселым, – итак, излишне и говорить, что только ваше признание может облегчить вину. Поэтому давайте-ка без выкрутасов.
– Адвоката, – негромко сказал Размахов.
Турецкий понимающе кивнул:
– Пожалуйста. Вот знакомьтесь, Юрий Петрович Гордеев, адвокат. Или вы хотите пригласить своего?
Размахов кивнул:
– Хочу.