Смертельные акции
Шрифт:
Обежав трусцой дом, Размахов поднял с земли Ларису. Во дворе, к счастью, никого не наблюдалось. Размахов поставил Ларису на ноги, отряхнул ее костюм. Потом обнял за талию, положил ее голову себе на плечо, и делая вид, что о чем-то с ней разговаривает, вывел ее на улицу и быстренько усадил в машину. Со стороны это должно было выглядеть так, что он ведет своего подвыпившего товарища домой. Конечно, не слишком похоже, но в принципе… Чего только на улице не случается! К тому же и Размахов, и его «приятель» одеты были вполне прилично. Сойдет… Кроме того, прохожих в переулке было очень мало. Большая
На сиденье Лариса сложилась, как тряпичная кукла, пополам.
Хлопнув дверцей, Размахов газанул с места, не оглядываясь. Обеспокоенно поглядывал на Ларису – не шевелится ли? С виска у Ларисы сбегала тонкая струйка крови. Пощупал пульс на шее – жива. Однако следовало принять меры безопасности.
Завернув на какой-то пустырь, Размахов остановил машину и, пыхтя от натуги, связал Ларисе руки и ноги захваченными цветастыми шарфами. Запихал ей в рот кляп, пожертвовав для этого собственным носовым платком, затем перетащил ее в багажник, укрыв сверху для верности брезентом.
Куда ее везти, думал он, выруливая обратно на трассу. Следовало бы сейчас затаиться, подождать, привести в порядок собственные нервы и обрести вновь способность логично мыслить и принимать решения. Пожалуй, знал он одно такое безопасное место. Отвезу-ка я ее пока на дачу, решил он. И что теперь с ней делать… Ах, черт, не было печали – как неаккуратно получилось…
Но ничего… В голове у Размахова роились разные мысли. И, вспомнив замечательное тело Ларисы, которое он успел разглядеть и на экране монитора и потом, ближе, когда переодевал ее в мужской костюм, он остановился на одной из этих мыслей. Подержу ее пока у себя, решил Размахов. Замочить всегда успею…
Приободрившись, он направил автомобиль прочь из города.
Я сидел на кухне и пил кофе.
Сегодня ночью мне опять снился страшный сон, даже не то чтобы страшный, скорее странный. Бояться было, собственно, нечего, где-то в глубине подсознания я был уверен, что это сон, и тем не менее впечатление было настолько сильным, что я, сидя за чашкой кофе, снова и снова прокручивал в голове события прошедшей ночи…
Мне снился ад. Он почему-то имел форму ГУМа: длинные светлые коридоры и павильоны по бокам. Заглядывая в павильоны, я бродил по коридорам один. В одном из павильонов я увидел мужчину. Он лежал на полу, в его груди, в районе сердца, виднелось отверстие, в которое посредством простой системы рычагов раз за разом погружался разъяренный огонек адского пламени. Входит – выходит… Входит – выходит… Человек на это никак не реагировал, но я почему-то знал, что эта пытка ему невыносима, и на каком-то волновом, энергетическом уровне слышал его стон.
Лицо этого человека я узнал. Это был Борис Размахов. Известный рекламный деятель, лицо которого то и дело мелькало на телеэкранах.
Послышались чьи-то шаги. Не желая никоим образом обнаружить свое присутствие, я скрылся за углом, оттуда по длинному коридору попал в другой павильон.
Там увидел следующее: человеку рубили голову, гильотина была не с веревкой, а с педалью, как у старых швейных машин. Я скорее не услышал, а почувствовал, как нож ударил по его шее…
Я побежал по ступенькам вниз, за мной следом катилась отрубленная голова, я уже почти видел ее. Наконец она настигла меня, очутившись передо мной. Я оторопел: эта голова было не что иное, как фотоаппарат размером с человеческую голову.
– Да, – сказал я сам себе, – нервное напряжение не самым благоприятным образом влияет на мое психическое состояние.
Впору начинать вести дневник. Кто знает, может, мои ночные кошмары станут для кого-то основой для написания романа. Эта мысль мне понравилась. Отныне я решил записывать свои сны.
Раздался телефонный звонок.
– Слушаю…
– Это Игнатов.
Наконец-то. Я вдруг понял, что, сидя на кухне и перебирая в памяти ночные кошмары, я просто ждал этого звонка, собираясь в зависимости от него организовать свой сегодняшний день.
– Я все узнал, – сказал Игнатов и многозначительно выдержал паузу.
– Внимательно вас слушаю. – Я постарался произнести это как можно сдержанней.
То, что поведал мне фотограф, превзошло все мои ожидания.
Седовласый, элегантно одетый мужчина вошел в лабораторию рекламного агентства «Максима» со служебного входа. Казалось, на его появление никто не обратил внимания. На самом же деле за ним наблюдали, и стоило ему сделать несколько шагов по коридору, как к нему подошла молоденькая девушка:
– Что вам угодно?
«Провинциалка. Далеко не фотомодель», – оглядев девушку, подумал мужчина и произнес:
– О, вы, вероятно, восходящая звезда агентства «Максима»?
– Пока нет, – смутилась девушка, – я секретарь-референт, – и спохватившись, добавила, стараясь говорить построже: – Простите, кто вы и что вам здесь нужно?
– Я всего лишь угасающая звезда отечественного фотобизнеса, которая зажигает на небосклоне современного искусства звезды начинающих фотомоделей.
Девушка улыбнулась. Приободрившись, Игнатов решил, что успех задуманного им дела уже обеспечен.
– Простите, как вас зовут?
– Ира.
– Удивительное имя. И какое лицо… Я занимаюсь фотографией тридцать лет, и я всегда мечтал… Позвольте-ка ваш профиль… Само совершенство! Это мой звездный час. Я уверен, что фотографии, которые я сделаю, если, конечно, вы не откажетесь, украсят обложку любого журнала. Знаете, Ира, я давно наблюдаю за вами, но, будучи человеком робким, не умею знакомиться на улице, верите, я не первый день иду за вами следом, вижу, как вы входите в дверь агентства, и не смею вас беспокоить, но сегодня я решился…
Используя свое удивительное умение со всеми быстро находить общий язык (в основном это касалось женщин), становиться через пару минут общения близким другом, Игнатов взял девушку под руку – еще пару профессиональных комплиментов и…
…Они сидели в кафе и ели мороженое. Он не переставал восхищаться чертами ее лица, фигурой, при этом ни намека на хоть какую бы то ни было личную заинтересованность!
– Я не встречал в своей жизни большего совершенства линий! – лукавил старый фотограф.