Смертельные цветы
Шрифт:
— Стеф? — отец выглядел удивленным. Видел ли он раньше свою наставницу такой? Или догадался по ауре?
Боевик огляделся, пытаясь понять, кого и где почувствовал. Но энергии было слишком много. Чужой. Агрессивной. Неподатливой. Жестокой. И сейчас станет еще больше...
— Ты... Как ты могла?! — праведный гнев уничтожил остальные чувства. — Ты же обучала меня! Ты говорила, что Тьме нельзя верить! Ты поставила меня во главе боевых магов! И ты... ты помогаешь ей?!
Он указал на Изабель. Кажется, потрясение оказалось чересчур велико. Олеж не помнил, чтобы когда-нибудь видел отца таким. Потрясение проступало даже сквозь
Волшебница обернулась к бывшему ученику.
— Мы не выбираем своих детей...
Еще одно утверждение, которое ему никогда не понять. Ведь он стремился слепить из собственного сына идеал. Тот, в который так искренне верил. Олеж нахмурился. Тревога стала сильнее.
— И ты решила таким образом загладить свою вину?! — голос Брасияна взлетел вверх и оборвался тонким фальцетом. Сломался. Как и он сам... Кислотные цвета устремились выше, заняли уже первый слой ауры. И пустили корни вниз, где стали насыщеннее и темнее. Жестче. Словно обрели основу.
Мир неожиданно сжался до одной его ауры. Больше не яркой. А какой-то грязной. Испорченной. Тревожной. От которой хотелось отвернуться. Сбежать. Но оставалось только смотреть. А в груди что-то сжалось. Будто в ожидании удара. Как в засаде, когда напряженно вслушиваешься в тишину, в ожидании сигнала, а его все нет. И кажется, что уже не будет. Но действовать нельзя. Нужно только ждать...
— Убей его! — крик разорвал скопившееся напряжение.
Олеж дернулся и обернулся на звук. Краем глаза заметил, как вздрогнула Стефания. Как в руках Изабель мелькнуло нечто яркое и блестящее. И увидел Афистелию. Она замерла на другом краю поляны. Обхватила рукой ствол дерева. Бледная. Напряженная. Как натянутая струна. Растрепанная. С опилками в волосах. И жаждущая смерти. Ее аура полыхала. Всеми оттенками алого. Прореженного черными прожилками. Темная. Сейчас она была темной.
Он не видел, что происходит на поляне. Но физически ощутил удар. Отец выжил. и в состоянии продолжать бой. Но нанесенная рана будет смертельна. Потому что он показал свою слабость. А княгиня слишком сильно его ненавидела, чтобы упустить такой шанс. И ее сложно винить. Отказался бы он от возможности убить Ивара своими руками? Нет. Даже будучи светлым. А чего ждать от Тьмы? Милосердие ей неведомо.
Она в ярости ударила кулаком по дереву. Закусила губу. По подбородку скатилась капелька крови. Но вряд ли Афия заметила. Следила за боем. Жадно. Провожая взглядом каждое движение. От его результата многое зависело. Но для него вдруг стало неважным.
"У Изы не вышло..."
Шепот Стефании достиг разума. Она вернулась и встала рядом, чтобы не мешать сражающимся. И также следила за боем. Но уже понимала его исход. В ней еще горела надежда. Тонкая, как паутинка. Едва ощутимая. И скоро ее не станет.
"Княгиня не приняла силу князя..."
Не приняла. Но надолго ли удержится на краю? Сейчас в ней не осталось ничего светлого. А о покое можно забыть. Что с ней произошло за последние несколько дней? Вряд ли что-то приятное. А Тьма всегда найдет лазейку. Даже самую крохотную.
Рядом с Афией появился Лукас. Едва заметно кивнул в знак приветствия. Вот кого Олеж ощутил рядом. Пустоту. Его сила слишком чужеродна, чтобы узнать ее сразу.
Над поляной разносятся звуки ударов. Странный скрежет. Не металл о металл. Скорее камень о камень. И все те же яркие радужные отблески заметны краем глаза. А ответ очевиден. Тот, кто призвал светлого, знал, что будет бой. Знал, как колдунья его ненавидит. И ему нужно избавиться от нее или от него. Или от обоих...
Олеж глубоко и тяжело вздохнул. Афистелия. Как она смогла дозваться до отца остается загадкой, но если подумать, не такой уж и большой. Печать. Его сила. Оттиск. Она достаточно расчетлива, чтобы сохранить нужные данные. Но почему решила использовать? Ее довели до края? Судя по ауре, да. Она почти шагнула за черту. Осталось совсем немного. План Изабель почти удался.
Княгиня о чем-то говорит с пророком. Затем отводит взгляд от сражающихся и неожиданно замечает его. Темные-темные глаза. Зрачок едва заметен. И в глубине плещется Тьма. Но она словно затихает при виде его. Замирает. Успокаивается. Растворяется. Аура перестает гореть. А он понимает, что ей причинили боль. Не физическую. Изабель заигралась и затронула то, что не должна была. И Тьма пробудилась.
Время исчезло. Остались ее глаза. И память. Старая. От которой становится неожиданно тепло. Та память хранит образ волшебницы. Юной и смеющейся. Ее уже давно нет. И воспоминания меняются на новые. В них царит холод. Потерянность. И вечные поиски. Себя. Друг друга. Редкие встречи. Долгие разлуки. Ласка на грани обреченности. Хочется сказать так много, но времени всегда не хватает...
Наверное, он смог бы приручить ее Тьму. Ведь желания убить не возникает. Даже без чар Оливии. Без ее браслета. Он никогда бы ее не тронул. Почему? Почему, стоит ее увидеть, и сила начинает расти? Восполняться будто из ниоткуда? Еще секунда, и он нашел бы ответ, но мучительный крик вернул их в реальность.
Пророк не ошибся. Изабель взвыла от боли, сжимая алмазное копье. Идеальная упорядоченная структура не допускала других вариантов материала. Только алмаз может повредить алмаз. С ее кожи быстро исчезло тонкое напыление. Она перестала сверкать. И сразу же стала обычной. Раненной женщиной, страдающей от боли. А не великой темной колдуньей, распоряжающейся чужими судьбами.
В стороне от нее Брасиян опирался на меч. Его одежда окрасилась кровью. А рукоять ножа торчала из-под ребер. Еще одна рана. И, как ни странно, не столь опасная как первая. Афистелия правильно угадала момент. Именно тогда он был уязвим. И даже не самый опасный удар оказался роковым.
Отец вытащил нож, зажал рану ладонью и попытался вылечиться. Не смог. Сила покидала его. А крови становилось больше.
— Люк! — застонала Изабель.
И супруг шагнул к ней.
— Я здесь, звезда моя. Я всегда рядом.
Она протянула ему руку, перемазанную кровью. Лукас подошел ближе. Опустился рядом и обнял.
— Почему так больно? Так не должно быть...
Олеж не стал смотреть дальше. Лишь отметил, что Стефания вновь постарела. И направился к отцу. Тот уже уселся на землю. Сила откликнулась легко. Потекла по пальцам, готовая залечить его раны. Или хотя бы попытаться. Но светлый неожиданно покачал головой, отказываясь. Закрыл лицо руками, перемазанными в крови. Запустил пальцы в волосы. И задрожал.