Смертельный архив
Шрифт:
– Планом не хочешь поделиться? – Димка поморщился: все затеи «красного» проваливались на корню. – Думаешь, вслепую поеду?
– Поделюсь, когда «стволы» будут. Без них и рассказывать смысла нет, – капитан потер руки. – Хорошевский пожалеет, что перешел мне дорогу!
– Ты мне не нравишься, – Димка вздохнул. – Пиши, что нужно.
Звонарев зажег свет – окна сразу залило чернотой, лишь в одном уголке едва заметно отсвечивал уличный фонарь, – схватил листок и ручку. Писал долго, постоянно исправляя и дополняя… составление заняло минут двадцать.
Харон взял протянутую бумагу – и не удержался:
– В своем уме?! Знаешь,
– Примерно. Не получится взять? – капитан плюхнулся на диван.
– Ну… попробовать можно, – Димка убрал листок в карман. – Но я и думать не хочу, для чего это.
– Завтра. И Шайтана позови, без него не получится: обоим расскажу, чтоб не повторяться, – капитан снова потер ладони друг о друга. – Завтра решим, чувствую!
– Чувствует… – Харон встал. – Попробую достать, но ничего не обещаю. Как устанешь восхищаться собой, придумай вариант попроще.
Когда Димка ушел, Звонарев взял новый листок и написал письмо матери – короткое, лаконичное и бодрое. Затем написал Насте – так и так, другого шанса разрубить Гордиев узел не нашлось. Если повезет – расскажет обо всем лично, если нет…
Закончил словом: «Целую!», передумал – зачеркнул и все равно вывел «Целую!». Наверное, так будет правильно…
Тем более процентов на девяносто этот чернильный поцелуй будет последним.
Утро проснулось хмурое и сырое. От вчерашнего оживления капитана не осталось следа – он заварил кофе, бесцельно послонялся по квартире… задумка выглядела все безумнее. Долго стоял, разглядывая, как струйки дождя забавно искажают действительность, открыл раму и долго вдыхал чистый, наполненный крошечной моросью воздух; посмотрел на низко висящие жирные тучи, протянувшиеся до горизонта. Удачный день, чтобы сунуть голову в пасть ко льву… поэты непременно оценили бы иронию.
В глубине сознания ютилась предательская мыслишка, что Харон не достанет нужных предметов. Или не захочет доставать – без разницы, – просто капитан надеялся, что Димка не привезет: тогда план сам собой уйдет в небытие, и не придется идти на то, что делать вовсе не хочется. Более того, вся сущность Звонарева противилась задумке, но Хорошевский – или кто там работает под его флагом? – умудрился пробить танковую брешь в крепости капитана. Угрозы, смерть Светы, Ермолаева, Луганского, попытка убийства Насти и, конечно, самого Звонарева с другом Юрковым в придачу… даже сталь ломается под методичными ударами – куда душе устоять!
Кодовый звонок пропел в районе полудня. Харон стоял на пороге с тем самым узбеком, внимательным и молчаливым. Шайтан едва ли доставал макушкой до плеча капитана, но чувствовалась в нем энергичная, злая сила – в верных движениях, в оценивающем прищуре черных глаз… Звонарев видел, как профессионально пробежал взгляд бойца по углам комнаты и остановился на нем – без всякого, впрочем, уважения к габаритам – вчера показал, чего стоит.
– Шайтан, – не протянул руки.
– Александр.
– Ну что, Александр… – Харон, усевшись в кресло, потер ладонями лицо. Выглядел неважно – осунулся, под глазами тени… судя по всему, ночью не спал. – Достал я все по списку. Излагай.
– Все достал? – капитан выдохнул: шаг сделан – мост сгорел, осталась пропасть.
– Все, – Димка кивнул. – Повозился, но друзья помогли.
Звонарев, под внимательным взглядом Шайтана, походил по комнате, снова глянул в окно – тучи стали гуще, а капли
– В общем, задумка такая…
Следующие двадцать минут объяснял; потом еще двадцать выдерживал натиск протеста – что один, что другой, бойцы не хотели ввязываться.
– Дима, Шайтан… – капитану надоело: не мог он заставлять идти на смертельный риск. – Я в любом случае буду работать… но вас не могу просить о такой услуге. Давайте прекратим спор, я заберу посылку – и «разбег!».
Оба бойца долго молчали: Харон изучал мокрый пейзаж за окном, Шайтан курил вонючую «Балканскую звезду».
– Я иду, – коротко бросил узбек, раздавив окурок в вазе с цветами.
– Завалят нас, – буркнул Димка, но по тону капитан понял, что согласен… без них шанс на спасение равнялся нулю.
– Тогда… до вечера?
Харон поднялся и молча пошел к двери, Шайтан за ним. Ушли, но через пару минут Димка вернулся и бросил у порога большую спортивную сумку:
– Часть. Остальное в багажнике – заберешь на месте. Буду в одиннадцать.
Звонарев отнес баул в комнату, расстегнул и начал по одному доставать предметы: черный камуфляж без единого светлого пятна; черную лыжную маску-шапочку; короткий автомат Калашникова с накрученным глушителем; пистолет «беретта», тоже с глушителем; две гранаты «РГД-5». Аккуратно все разложил на диване, посмотрел…
Декорации к лебединой песне готовы, реквизит приехал, и актеры загримированы – пора командовать «Мотор!».
Глава 43
К ночи погода сделалась хуже… или лучше, если смотреть с позиции безумного плана Звонарева. Тучи разлились по небу ровным темно-серым морем: ни одна звезда, ни даже луна не пробивались сквозь набухшую пелену. Косые струи дождя ровно, мощно били по черному корпусу «Мерседеса» – Харон недовольно косился на небо, бурча под нос проклятия. Капитан понимал – Димке придется идти через лес, потом лежать на сырой земле… Еще больше он сочувствовал Шайтану, занявшему позицию три часа назад.
Звонарев пытался пробудить в душе сочувствие… или совесть… или жалость… хоть что-нибудь, чтобы убедиться – он умеет чувствовать. Живой человек не может вот так, равнодушно, ехать навстречу смерти… или победе, одновременно бесценной и ненужной. А капитан ехал, невидяще глядя на два освещенных метра сырой дороги; на периодически мелькавших за окном пьяниц, собирающихся возле круглосуточных магазинов; на знак выезда из города с перечеркнутым жирной линией названием… «До свиданья, приходите к нам еще!»
«Вот уж вряд ли…»
Звонарев хмыкнул; Димка покосился с подозрением:
– Весело?
– Похоже, что я смеюсь? – капитан отвернулся. – Скорее прощальный смешок…
– С таким настроем точно прощальный, – Харон резко крутнул руль, объезжая яму. – Я прикинул: есть что-то в «мутке». Шансов мало – но с нами…
– На вас и надежда: одному не войти.
– Пятнадцать человек, – Димка смотрел в сторону, – три пса, «кавказцы». У бойцов «калаши», плюс две «сайги» видел – с ней осторожнее, дробь разворотит, мало не покажется. «ПМ» у всех на ремнях – полезут, сразу «вали» наглухо, иначе не скрыться. Пятеро на улице постоянно – они наши, двое на КПП – стекло бронированное, так что сам. Еще четверо патрулируют дом… Мы с Шайтаном, как улицу зачистим, начинаем работать по окнам, но в основном будешь один – обзор маленький, окна неудобные…