Смертельный бизнес

Керник Саймон

— Да, слышал. В этом деле много загадок.

— Согласен. У меня есть друг, мой бывший однокурсник. Он работает констеблем в Хартфорде и занимается этим расследованием. По крайней мере на данном этапе.

— Он рассказывал что-нибудь интересное?

— Я с ним еще не говорил. У него ни минуты свободной, совсем как у нас тут. Думаю поговорить с ним сегодня вечером, если его вообще отпустят с работы.

Я сделал небольшой глоток пива, зная, что расспрашивать нужно осторожно.

— Что ж, постарайся узнать поподробнее. Дело того стоит.

— Конечно, мне самому интересно. Похоже

на бандитские разборки. Хотелось бы знать, кому перешли дорогу эти таможенники.

Похоже, он ничего не заподозрил.

— Одно очевидно: они ввязались в большую игру.

— Вы так думаете? Я считаю, что разгадка кроется в парне, который был с ними. В штатском. Как только наши поймут его роль в этом деле, у них будет мотив, а когда есть мотив, считай, две трети дела готово.

— То, что ты сказал, подтверждает мою точку зрения. Кто бы ни спланировал это убийство, он очень хорошо замел следы. Нужно выяснить, кто стоит за расправой, правда, предъявить обвинение будет сложнее.

Малик кивнул:

— Лучше всего найти человека, который заговорит. Самое верное. В такое дело должно быть вовлечено очень мало людей, и некоторые из них наверняка уже подсели на измену.

Я подумал о Данни. Сможет ли он держать язык за зубами? Я был уверен в нем. Данни знал, на что мы шли, и с радостью ухватился за представившуюся возможность подзаработать. Но Малик был прав. В нашем деле было замешано очень мало людей, и не со всеми я был знаком. Любой из них мог заговорить. Но сейчас уже поздно волноваться об этом. Я был рад, что теперь хотя бы смогу следить за ходом расследования через Малика.

— Так или иначе, будет трудно выследить кого-то из них, — добавил я. — На это уйдет много времени.

— Возможно. Но зато очень интересно. Хотел бы я поболтать с человеком, который сделал это. С тем, кто спустил курок.

— Зачем? Ничего нового ты не услышишь. Скорее всего ему заплатили хорошие деньги, вот и все.

Малик улыбнулся:

— Я уверен, что это заказное убийство — работа сделана аккуратно и профессионально. Но уложить подряд троих человек без задней мысли, просто так, — он щелкнул пальцами, — не каждый сможет. Скорее всего, убийца не был знаком с этими людьми и, скорее всего, они не сделали ему лично ничего плохого.

— Я думаю, что кем бы ни был убийца, он вполне нормальный человек.

— Нормальные люди не убивают друг друга.

Теперь настал мой черед улыбаться:

— Нормальные люди только и делают, что убивают друг друга.

— Не согласен. Многие убийцы производят впечатление нормальных людей, но в каждом из них сидит нечто, заставляющее их делать то, что они делают.

— Ну не знаю. Мне кажется, что не все так однозначно.

Малик пристально посмотрел мне в глаза:

— Вот именно, все однозначно. Убийство есть убийство, и человек, совершивший его, — плохой человек. Тут не может быть двух мнений. Некоторые убийства не так ужасают как другие, но это не значит, что их можно оправдывать. Вне зависимости от обстоятельств.

Я видел, что он верит в то, о чем говорит, и решил, что не стоит особенно разглагольствовать на эту тему. Никогда не знаешь, чем аукнется твое слово и как его потом смогут использовать против тебя.

Поэтому я согласился с ним, и разговор потек в другое русло. Мы поговорили немного о том о сем и наконец опять вернулись к сегодняшнему убийству. В конце концов, больше стоящих тем для разговора не было.

Мы пришли к заключению, что Уэлланд прав: времени осталось мало. Если мы не найдем зацепок в ближайшие несколько дней и никого из знакомых жертвы нельзя будет заподозрить в убийстве — на что, кстати, указывали все косвенные улики, — дело быстро развалится и нам останется только развести руками. Придется либо ждать, пока наш загадочный преступник не проявит себя снова (не самое благоприятное развитие событий), либо просто забыть об этом деле, что, на мой взгляд, было бы еще хуже.

Мы заказали те же напитки еще раз, так что Малик тоже смог меня угостить, а потом он поспешил домой, где его ждали жена и двое маленьких детей. Он предложил мне вместе взять такси, но я решил остаться и посидеть еще немного. Мне хотелось есть, но прежде чем пойти домой, я взял еще одну кружку пива и наконец-таки почувствовал его вкус.

Один из завсегдатаев, старик с дребезжащим голосом, имени которого я не помнил, подсел ко мне за столик. Мы поболтали с ним о всякой ерунде: о футболе, ценах на пиво, о том, как правительство разваливает страну. Приятно иногда поговорить с простыми людьми. Не надо думать и следить за нитью разговора, беседа идет непринужденно и просто. Но когда этот мужик стал распространяться о том, какие огромные у его жены шишки на больших пальцах ног, а я подумывать о том, что лучше умереть молодым, чем дожить до такого возраста и впасть в маразм, стало ясно, что мне пора.

Было восемь, когда такси остановилось у моего дома. Пелена из тяжелых темно-серых облаков, висевшая над городом с самого утра, рассеялась, и местами можно было даже разглядеть звезды. К вечеру температура упала, воздух был холодным, почти как зимой, и мне это нравилось.

Зайдя в квартиру, я первым делом набрал номер Данни, но его не было дома. Я позвонил ему на мобильный, услышал голос автоответчика и оставил сообщение, в котором предупредил, что зайду завтра в пять, чтобы отдать деньги. Потом принял душ, чтобы смыть с себя грязь прошедшего дня, и стал думать о том, что бы приготовить на ужин.

В морозилке лежало ризотто с креветками. Судя по надписи на упаковке, на приготовление требовалось двадцать минут. Изображение блюда не вызывало аппетита, но я все равно разморозил смесь в микроволновке.

Пока еда готовилась, я уселся на диван и сразу включил новостной канал.

Весь экран занимали две фотографии — водителя «чероки» и его пассажира с переднего сиденья. Снимки, по всей видимости, были сделаны для паспорта. Водитель выглядел совсем не так как вчера ночью: он широко улыбался, и вокруг глаз у него прятались морщинки, которые говорили о том, что он любил посмеяться. Казалось, он был неплохим парнем. Неопрятный мужчина на фотографии тоже выглядел лучше, чем тогда, в машине. Он угрюмо смотрел в камеру, словно его только что как следует отчитали, но во взгляде не было прежней нервозности; его волосы были чистыми и тщательно причесанными, отчего он казался в сто раз приятнее.