Смертельный гамбит. Кто убивает кумиров?
Шрифт:
— И тем не менее убийство Рудольфа — это результат заговора, хотя непосредственное участие в нем принимал Франц Фердинанд.
Я вытаращил глаза:
— Как принимал?
— Э, батенька, а вам известно, что эрцгерцог получил бы право стать императором, если бы его не убили?
— Да, конечно, но.
— А то, что он был завзятым ловеласом, — бесцеремонно перебил меня профессор, — это вы знали?
— Да, читал переписку, но.
— И последнее, а вы знали, что Франц состоял в любовной связи с юной баронессой Марией Ветера?
— Не знал, — искренне признался я.
— Вот-вот, — назидательно покивал доктор Рернер, с удовольствием откидываясь на спинку кресла, — аяжепо молодости лет бывал в Праге, в
Я по-прежнему сидел, открыв рот.
— Девушка эта, — невозмутимо продолжал мой собеседник, — подробно все записывала, как послушная институтка, и в том числе о своих романтических ночах с обоими джентльменами.
А дальше все было просто: случайно или по сговору с кем-то Франц Фердинанд однажды вечером, когда они по обыкновению развлекались в замке, поссорился с Рудольфом. Выхватили пистолеты. Баронесса закричала и бросилась из спальни в чем была. Кронпринц убил ее у двери. Очень дорогой персидский ковер и очень дорогая батистовая сорочка Марии были пропитаны кровью. Лужа растекалась по паркету, но мужчины не смотрели на пол. Они смотрели друг на друга. Светлые навыкате глаза Франца недобро сверлили взглядом лицо Рудольфа. Тот был лишь в панталонах, бос и без рубахи. Зато в его руке было оружие. Эрцгерцог же был неодет, лежал на постели, и до его оружия, которое находилось на прикроватной тумбочке, нужно было еще протянуть руку.
— Стреляй, — спокойно прищурился он, — никто не видит, докажи, что ты настоящий мужчина.
Рудольф вспыхнул и молча поднял руку. Черное дуло смотрело прямо в лоб. Франц не дрогнул. Не закричал. На скулах заходили желваки, а губы изогнулись в хищной, презрительной улыбке. И тут случилось то, что называют провидением. Кронпринц поскользнулся, одна босая нога оказалась в луже крови, и носок чуть съехал. Наследник брезгливо дернулся и на долю секунды отвел взгляд от Франца. Тому же больше и не нужно было, ведь его зачислили в армию еще с детства, а где-то лет с семи мальчишка уже с удовольствием лазал по лафетам, бил в барабаны и подбирался к ружьям. В девять он умел стрелять из пистолетов.
Рудольф увидел оружие в руках у Франца и сразу нажал на курок. Тот ответил. Более спокойный, решительный и опытный, он, конечно, не промахнулся. Комната, где несколько минут назад витал аромат сандала, сигар и удовольствия, наполнилась запахом крови, пороха и горелых костей. Пули, выпущенные из оружия эрцгерцога, разбили ребра и разнесли в клочья сердце Рудольфа.
Спустя две недели я встретился с Джерри Рубеном и, как всегда, показал ему свои записи.
— Я только не понял, организация контролировала Франца Фердинанда?
Кивок, и Джерри продолжает читать мои бумаги.
— Это на тех закрытых собраниях, участники которых были могущественней монархов?
Снова кивок.
— Он не мог отказаться?
— Не мог, — Джерри наконец отложил бумаги, — спокойная жизнь с любимой женщиной в мире, где все подчинено войне, требует надежных гарантий. Ему предложили посодействовать убийству, в ответ дали возможность выбрать. Либо монархия, либо тихая гавань, и то, что он выбрал второе, никак не мешало Клану.
Действительно, Франц Фердинанд женился на графине Софии Хотек, чешской аристократке, но не наследнице по королевской крови Габсбургов. Женитьба на ней лишила наследников эрцгерцога права претендовать на престол. Франц согласился. Таким образом, династия прервалась с его смертью.
— Кто же убил его?
— А, — Джерри машинально допил остывший кофе, — фанатик какой-то в Сараево. Идейный тупица решил, что борется с тираном. Эрцгерцог все равно был бы убит, потому что Франц Иосиф по сути уже не имел веса на политической арене, а Европа нуждалась в кровопускании.
Меня снова передернуло от спокойного цинизма Рубена.
— Клану нужна была война,
— А зачем убивать Софию? — спросил я со злостью.
— Она была убита случайно, как и Диана Спенсер. (Тонкая улыбка.) За компанию, за любовь, за страсть. По-моему, прекрасная смерть! Как считаешь?
Тихий смех. Я выхватил свои бумаги и почти вылетел из кафе. Джерри вслед мне стал смеяться громче.
Я никак не мог понять, что же меня так пугает в этой истории. Какой-то сербский фанатик убил Франца Фердинанда, его любимую жену, оставил детей сиротами просто потому, что Клан счел: Европе нужна война?.. Жертва настолько ненужная, что невозможно осмыслить, ради чего она была принесена. Если следовать логике Джерри Рубена, то, выходит, каждый, кто связан с Кланом, должен быть готов, что в любой момент может прийти его час? Или просто постигнуть — жизнь есть не нелепая череда случайностей, а цепь закономерностей, которые происходят в жизни человека из-за совершения того или иного поступка. Кровь за кровь, что ли? Но ведь живет сын Мерилин Монро — человек, фактически убивший свою мать. Да, не он нажал на спусковой крючок и не он подсыпал снотворного в шампанское, но он же заставил ее страдать! И тут я слышу голос Джерри в ушах: «А она его?» И она его. Франц Фердинанд убил Рудольфа. И сам захлебнулся кровью, когда в него выстрелили, да еще на руках у него умирала любимая женщина. Что это? Может, закономерность, которая является соблюдением закона равновесия, возмездие, если хотите? Я не священник, не философ и, к сожалению, не Господь Бог, просто я знаю: если человек совершит злодеяние, искупление может быть не менее кровавым…
Глава 8. Элвис Пресли
«Сексуальные телодвижения? О, дорогая, я просто танцевал». Элвис Пресли спал с мужчинами? Том Паркер — друг, директор, любовник? Мужчина с душой мальчишки. Всю жизнь Элвис подвергался смертельной опасности. Как это было. Эликсир радости. Смерть во имя любви.
Эта пресс-конференция с Элвисом Пресли состоялась в 1972 году. Записи ее считаются очень редкими и есть далеко не у всех любителей и поклонников. Почему редкими? Пожалуй, потому, что, кроме той коротенькой встречи с журналистами, Элвис больше не дал ни единого интервью в свой приезд.
Концерты были очень тяжелыми, перелеты еще тяжелее, и Пресли выглядел не только уставшим — он выглядел замотанным, на него горько было смотреть. Поэтому первое, что он спросил, — не возражают ли журналисты, если он присядет.
Смех в зале. Журналисты любили его. За то, что сумел вернуться. За то, что каждому отвечал на вопрос так, словно объяснялся в любви. За умение быть обаятельным, даже когда валился с ног от усталости. За чувство юмора, когда было видно, что у него раскалывается голова после перелетов, за улыбку от которой теряли голову все женщины без исключения (да и мужчины, что уж тут скрывать!). Все знали: однажды один шейх предложил Элвису десять миллионов долларов за несколько песен на частной вечеринке, но Пресли отшутился, отказываясь, при этом в глазах у него скакали черти, и шейху, говорят, пришлось вызывать подмогу из эскорт-службы.
И вот очередная пресс-конференция. Устало опустился на стул, налил себе воды, чуть наклонился к отцу, когда тот что-то вполголоса ему проговорил, лишь улыбнулся, мотнул головой и тут же включился в общение. Одна из женщин репортеров крикнула: «Элвис, я вас люблю!» И он в ответ:
«Спасибо, дорогая, я тоже люблю вас». Он всегда был таким — открытым, ярким, бесконечно отдающим свою энергию. И немного застенчивым. Потом посыпались вопросы:
— Почему вы так долго ждали, чтобы выступить в Нью-Йорке, в Мэдисон-Сквэр-Гарден?