Смертельный номер. Гиляровский и Дуров

Добров Андрей Станиславович

– Куда? – спросил я, млея.

– Тут недалеко есть маленькая кофейня. Идемте скорее!

Ее маленькая, но сильная рука уверенно задала направление – мы прошли вперед, молча пересекли Трубную площадь и свернули в переулок направо. Я даже немного расстроился – если бы Лиза повела меня налево, мы попали бы на Грачевку, в район «красных фонарей». И тогда самая моя смелая фантазия вполне могла стать реальностью. Но – нет так нет.

Действительно, это было маленькое кафе. Я бы сказал, маленькое гибнущее кафе – обстановка тут была несколько обветшалая, стулья хоть и

венские по виду, но изготовленные явно в какой-нибудь подмосковной мастерской. Скатерть на столе пытались отстирать от пятен, однако они так и не сошли полностью. И еще в воздухе пахло не кофе, а скорее сивушным перегаром. На столах стояли керосиновые лампы с коричневыми подпалинами копоти на стеклах. Но я решил не обращать на все это никакого внимания. Понятно, что Лиза не была богачкой, а потому такое захудалое место было ей привычней, чем сверкающие большими чистыми стеклами и позолотой кофейни недалекой Тверской.

Худой, как кляча конки, половой принял у нас заказ на чашку шоколада для мадемуазель и стакан глинтвейна для меня. Лиза скинула свою шубку прямо на соседний стул, и я последовал ее примеру.

– Вы прекрасно выглядите, но очень бледны, – сказал я. – Что-то случилось?

– О, да! – сказала она горячо. – Я погибла!

Я аж крякнул от неожиданности.

– Я погибла, если мне никто не поможет. Но мне никто не поможет. Мне не у кого просить помощи.

– Да что такое?

Половой принес наш заказ. Лиза деловито отпила из чашки и спросила:

– А молоко свежее?

– Ага, – ответил половой и, поставив передо мной едва теплое вино с мелко нарезанной антоновкой, ушел.

– Так что с вами стряслось, – спросил я.

Лиза отпила из чашки и розовым язычком облизала верхнюю губу.

– Пузырек с ядом!

– Простите?

– Тот пузырек, который нашли у Дурова, – это я ему подкинула.

Вот это да! Вот это признание!

– Вы?! – спросил я пораженно.

– Я! Представляете?

– Но зачем?

– Потому что нашла его у себя в гримерке. Кто-то подкинул его мне! Кто-то хотел меня подставить!

– Вас?

– Да! Я машинально схватила его и выбежала в коридор.

– Зачем?

Лиза откинулась на скрипнувшем стуле.

– Вам легко говорить! А что мне было еще делать? Кричать – идите, смотрите, у меня в комнате пузырек с ядом? Я испугалась и бросила его в первую попавшуюся дверь.

– А как вы решили, что это яд?

Лиза на мгновение замешкалась, а потом снова пригнулась ко мне и тихо сказала:

– Ну, я же не безграмотная. Там было написано.

– Что?

Она отшатнулась.

– Зачем вы так, Владимир Алексеевич? За что? За что вы меня подозреваете? Ведь я бросилась к вам с мольбой о помощи! Неужели я ошиблась в вас?

Я вдруг почувствовал себя очень неудобно.

– Простите, Лиза, я вовсе не имел в виду…

– А что вы имели в виду? – громко сказала Лиза. – Я… Впрочем, теперь неважно. Я ошиблась!

– Нет-нет, – пробормотал я извиняющимся голосом, – вы меня не так поняли…

У нее на глазах вдруг появились слезы. Она заговорила сдавленным от подступающего рыдания голосом:

– Ну

за что? Неужели вы не понимаете? Я не виновата, что природа создала меня такой. Знаете, что мне стоит сдерживаться? Чтобы не броситься к таким, как вы, на грудь, не раствориться в вас, чтобы почувствовать себя за каменной стеной вашей силы, вашей доброты? Вот! Я призналась вам! Вы этого хотели? Хотели признания дурочки, что влюбилась с первого взгляда? Что была готова сразу броситься в ваши объятия? Так смотрите! Упивайтесь!

Мое сердце застучало сильно, как цирковой барабан.

– Лиза! Лиза! – вскричал я. – Что вы такое говорите! Ведь я женат!

– Ну и что? – спросила она, и глаза ее вмиг просохли. – Ну и что? Пусть тайком, пусть на месяц, на полгода…

Она сняла перчатку и схватила меня за руку своими тонкими горячими пальцами:

– Но почему мне нельзя украсть хоть немного вашего внимания, хоть уголок вашей улыбки, Володя?

Этим внезапным порывом она совершенно победила меня. Все эти дни я обманывал себя, думал, что наблюдаю за ней просто как за еще одной красивой женщиной. Но это было не так – один момент изменил мир вокруг меня и меня самого – я понял, что сейчас скажу ей слова, которые все изменят. Слова, за которые, возможно, мне потом будет очень стыдно. И я готов был это сказать, но тут Лиза убрала свою руку и поникла.

– Нет, – громко прошептала она, – не надо.

– Почему? – спросил я с великим огорчением.

– Судьба. Время против нас. Они поверят Дурову, поверят в то, что пузырек ему кто-то подкинул. Начнут искать и выйдут на меня. Это возможно?

Я перевел дух и залпом выпил свой стакан вина.

– Когда вы брали его, на вас были перчатки?

– Нет. Точно нет.

– Значит, на пузырьке остались отпечатки ваших пальцев.

– Это возможно?

– Скорее всего, да, – кивнул я. – Они возьмут отпечатки пальцев у всех, кто был вчера в цирке, сличат с теми, что на пузырьке, и выйдут на вас. Начнут вас допрашивать.

Лиза посмотрела на свои пальцы долго и внимательно.

– Вот как, – тихо сказала она, – значит, я пропала… Что же мне делать?

В тот момент мне в голову пришла только одна мысль.

– Уехать, – твердо сказал я, – вы должны срочно уехать. Для вашей же безопасности. Знаете, что на рождественской афише опять появился череп?

Она с усилием кивнула.

– Значит, вы тоже в опасности. У вас есть родственники в другом городе?

– В Ростове.

– Сейчас поезжайте к себе, соберите вещи и поезжайте в Ростов. А в цирке скажите… ну, скажите, что ваша бабушка при смерти.

– Хорошо.

– И не медлите.

Она быстро схватила мою руку и вдруг поцеловала своими нежнейшими губами.

– Что вы делаете! – оторопело спросил я.

– Я благодарю вас. Благодарю вас, Владимир Алексеевич, за то, что вы тут, за то, что вы так сопереживаете мне, за ваш прекрасный совет, за вашу помощь.

– Лучше бегите собирать вещи. Хотите, я пришлю к цирку извозчика?

– Нет.

Я замолчал и недоверчиво посмотрел на нее.

– Но так вы быстрее доберетесь до вокзала.