Смертельный огонь
Шрифт:
И теперь каждый огнерожденный на Макрагге прочесывал лабиринты Цивитас в поисках хоть каких-нибудь знаков.
— Ты наша надежда, брат, — тепло сказал Зитос, побудив Нумеона отвернуться от бесцветного пейзажа с Лапонисом и встать к нему лицом. — Вулкан жив.
Нумеон слабо улыбнулся:
— Он жив и он здесь.
Зитос показал на печать, которую Нумеон между тем сжимал в руке.
— А это?.. — начал он.
— Да, с его брони.
— Могу я взглянуть на него? — попросил Зитос. — Одну секунду?
Нумеон без колебаний
— Им нельзя ни ковать, — сказал Зитос, разглядывая печать со всех сторон, — ни убивать.
— Это символ, — ответил ему Нумеон, забрал протянутый молот и повесил его обратно на пояс.
Зитос кивнул:
— На наковальню, брат.
— А скоро — и обратно в пламя, — добавил Нумеон.
Зитос с завистью оглядел новую броню брата — зеленую, как драконья шкура, и с фестонами, которые, перекрываясь, напоминали чешую. Кузнец, изготовивший доспехи, выгравировал на всех пластинах изображения огня, что символизировало перерождение и волю, которую Нумеон вернул Саламандрам, выброшенным на планетарные берега Макрагга.
Картину портил лишь ультрамарский клинок, слегка покачивающийся на бедре; впрочем, ножны были ноктюрнские. Болт-пистолет с другой стороны и зазубренный меч на спине были изготовлены огнерожденным мастером.
Меч был «драконьим зубом», оружием древним, но обновленным и улучшенным специально для Легионес Астартес. Каждый зуб имел мономолекулярное лезвие и три раза складывался при ковке для большей твердости и прочности. Посаженные на цепь, они становились смертоносны. Хороший мечник мог ими рубить доспехи.
Скромные болт-пистолеты были широко распространены в легионе, но в экземпляре, доставшемся Нумеону, ничего скромного не было. Названный «Василиском» за дуло в форме змеиной головы, украшенное бронзовой чеканкой, он имел больший калибр, чем стандартные болт-пистолеты модели «Марс», что уменьшало эффективную дальность, но значительно повышало убойную силу, а потому требовало специальных патронов.
— Гарго сделал тебе прекрасную броню.
— Он говорил, что ему пришлось торопиться, но я в долгу перед ним, и перед тобой, и перед Вар’киром за оружие. Обещаю, что верну его, когда появится возможность поработать в кузнице.
— Оружие дарится, а не дается на время, брат-капитан, — сказал Зитос. — Я не могу забрать его, как не смог бы забрать отданную тебе руку. Они оба твои.
— Тогда прими мою благодарность, брат, — вежливо отозвался Нумеон.
Зитос смущенно склонил голову:
— Это честь для меня.
— У меча есть имя?
— Драукорос, — ответил Зитос. — В честь зверя, чьи зубы образуют его лезвие.
— Славное оружие. Заставляет тосковать по Скалтарету.
Нумеон носил мантию из кожи этого великого змия с тех пор, как стал огнерожденным. Потеряв ее, он, казалось, лишился части собственного тела.
Зитос ответил ему улыбкой, которая так легко появлялась на лице массивного фемидца.
— Значит, найдем тебе зверя для нового плаща.
Вдруг
— Говори! — твердо приказал Нумеон.
— Почему ты не обратишься к ним? — спросил Зитос, пристально взглянув брату в глаза.
— Я не их лидер, Зитос. Их лидер — Вулкан, и скоро он к нам вернется. Кроме того, — заметил он, — ты прекрасно командовал ими, пока нас не было.
— Я не…
— Братья! — перебил его крик из-за спины, привлекая внимание обоих.
По лестнице из гладкого серого базальта к ним поднимался Вар’кир.
— Возможно, я знаю, как найти нашего отца, — сказал он, щуря старые глаза под последними лучами солнца.
Голос Нумеона выдал волнение, которое он скрывал от Зитоса:
— Рассказывай.
Глава 12
Кровавые ритуалы
Закованного в цепи Ксенута Суда отвезли в камеру в Восточной цитадели и заперли дверь, оставив его в темноте. Он находился в одном из нескольких подземелий бастиона, который не был тюрьмой, строго говоря, но таил в себе достаточно надежных помещений для пойманных врагов Ультрамара.
Камера располагалась в северной части крепости, на несколько уровней ниже крыши, на которую пленника доставил штурмовой корабль. Ксенут Сул предполагал, что Ультрамарины заключили его в саркофаг для собственной же безопасности. Эта комната, с ее адамантиевыми кандалами, железобетонными стенами и армированной, окованной железом дверью, выполняла ту же задачу.
Разумеется, они ошибались.
Не было такой комнаты, такой темницы, такого каменного мешка, из которых Ксенут Сул не смог бы выбраться. Как и предсказывал его повелитель, сверх меры инициативные Ультрамарины схватили больше, чем могли удержать. Они так до конца и не поняли, что за существо привезли на свою территорию.
И не поймут. Ксенут Сул позаботился об этом, замаскировав свой психический отпечаток. Скоро они все узнают, но от знания уже не будет пользы.
Ксенут Сул на мгновение пожалел, что попал сюда, на Макрагг, не для того, чтобы убивать Ультрамаринов. Его жертва принадлежала другой фракции.
«Как же бесконечно разнообразны предатели», — размышлял он, легко избавляясь от пут. Его кости удлинились, и конечности выскользнули из оков, предназначенных для воина в полном боевом облачении. Тело растянулось, словно отражение в кривом зеркале. Прогнув спину и задрав голову, он искривил собственное туловище и выбрался из цепей, как змея, меняющая форму, чтобы проникнуть в узкую дыру.
Скинув броню, словно рептилия — кожу, Ксенут Сул присел и вслушался в темноту.
Стук шагов по твердому полу коридора, в который выходила его камера, уже утих, а значит, тюремщики ушли. Он чувствовал запах других охранников на патруле, но они были относительно далеко.