Смертельный рай

Чайлд Линкольн

Тишину нарушил телефонный звонок.

Лэш встал и пошел в кухню. Может быть, это Диана, тогда придется отыскать свой рецепт лосося в кляре.

Он снял трубку.

— Лэш слушает.

— Крис? — послышался голос. — Это Джон.

— Джон?

— Джон Ковен.

Лэш узнал голос агента ФБР, который арестовал Хандерлинга, и слегка упал духом. Ковен наверняка звонит, поскольку лично заинтересован в «Эдеме». Может, он считает, что Лэш может устроить ему скидку или еще что-нибудь.

—

Как дела, Джон?

— Хорошо, спасибо. Послушай, ты не поверишь.

— Говори.

— Уайр выходит условно-досрочно.

Лэш оцепенел.

— Можешь повторить?

— Эдмунд Уайр получил согласие на условно-досрочное освобождение. В пятницу вечером.

Лэш сглотнул.

— Ничего не слышал об этом.

— Никто не слышал. Я сам узнал десять минут назад. Увидел в новостях.

— Этого не может быть. Он убил шесть человек.

— Ты это мне говоришь?

— Наверняка какая-то ошибка.

— Никакой ошибки. Комиссия единогласно удовлетворила ходатайство, основываясь на письменном отчете куратора.

— Каковы условия освобождения?

— Как обычно при подобных обстоятельствах. Строгий надзор. Что для такого, как Уайр, ничего не значит.

Лэш почувствовал пронзительную боль в правой руке и понял, что судорожно сжимает трубку.

— И когда это произойдет? Через несколько недель? Месяцев?

— Даже раньше. Похоже, они очень торопятся, видимо, хотят сделать из Уайра образцовый пример процесса перевоспитания. Сейчас для него подбирают жилье и готовят сертификат об освобождении. Через день-два он будет на свободе.

— Господи.

Лэш замолчал, не в силах осознать услышанное.

— Кристофер?

Лэш не отвечал.

— Крис? Ты там?

— Да, — машинально ответил Лэш.

— Послушай, у тебя остался табельный пистолет?

— Нет.

— Плохо. Что бы там ни думала комиссия по вопросам освобождения, мы оба знаем, что эта сволочь захочет довершить начатое. На твоем месте я бы позаботился об оружии. И помнил бы о том, чему нас учили в академии. Ты стреляешь не затем, чтобы убить. Ты стреляешь, чтобы жить.

Лэш снова не ответил.

— Если тебе что-то потребуется, дай знать. А пока — береги себя.

И в трубке наступила тишина.

35

Он ехал домой. Так все это начиналось: ясным и солнечным днем он в очередной раз возвращался из Покипси. Была пятница. За несколько последних шестидесятимильных путешествий до Уэстпорта он настолько устал, что боялся заснуть за рулем. Впрочем, сейчас сна не

было ни в одном глазу.

«Я получил то, что хотел, — написал убийца кровью на окне. — Спасибо».

Достав телефон, он набрал номер.

— Квартира семьи Лэш, — послышался голос Карла Бродена, брата его жены.

— Карл?

— Привет, Крис. Ты где?

— Еду домой. Буду примерно через час. Ширли дома?

— Поехала по делам.

— Ладно. До встречи.

— Хорошо. Слушай, может, мне разжечь гриль и замариновать те креветки, что мы вчера наловили?

— Неплохая идея. И поставь для меня пару банок пива в холодильник.

— Сделаем.

Он подумал о своем шурине. Карл был совершенно не похож на сестру — беззаботный и веселый, полная противоположность интеллектуалу. Каждый раз, когда Карл гостил у них, напряжение в доме спадало. На этот раз он неожиданно приехал накануне, будто знал, что в его присутствии отчаянно нуждаются.

Мысли Лэша снова вернулись в Покипси, к мрачной сцене последнего убийства.

«Я получил то, что хотел. Спасибо».

Полицейские из Покипси все то утро чуть ли не радовались, добродушно толкая друг друга локтями и обмениваясь грубыми шутками возле кулера. Хотя преступнику удалось уйти, несмотря на выставленные посты, их радовало то, что убийствам, похоже, пришел конец. Лэш подобного облегчения не испытывал. Для него это известие было первым подходящим фрагментом головоломки, единственным оставленным убийцей посланием, которое имело смысл. А его лаконичность и уверенность в себе внушали беспокойство.

Что же он получил? Что ему было нужно?

Может, смерть тех четырех женщин удовлетворила какую-то его болезненную потребность, заполнила некую пустоту? Но серийные убийцы так не поступали. Они убивали в силу чудовищной жажды, утолить которую никогда не могли.

Кроме того, множество противоречий. Первые два преступления, несмотря на внешнюю похожесть — надписи кровью на стенах, поза трупа, — не соответствовали ни одному из известных профилей.