Смертельный удар (сборник)
Шрифт:
Когда он высадил меня на Расин-стрит, я пересела в свой автомобиль и направилась в Хинсдейл. Встреча с Мюрреем вооружила меня одной гнусной идейкой, как оказать давление на Чигуэлла. Было около семи, когда я позвонила им в дверь, – не самое лучшее время для нанесения визитов. При виде мисс Чигуэлл, открывшей мне, я постаралась выглядеть серьезной и заслуживающей Доверия. Вглядевшись в строгие черты ее лица, я не поняла, удалось ли мне это.
– Куртис не будет говорить с вами, – произнесла мисс Чигуэлл в своей обычной резкой манере, демонстрируя тем самым, что ничуть не удивлена.
– Предложите ему для
Мисс Чигуэлл угрюмо взглянула на меня. Я так и не поняла, почему она не захлопнула дверь перед моим носом в ту же секунду. Почему она решилась передать ему мое сообщение? Я недоумевала.
Это напомнило мне пожилых кузенов моего дражайшего бывшего мужа Дика, а именно двух братьев и сестру, которые жили вместе. Братья поссорились тринадцать лет назад и отказывались разговаривать друг с другом. Поэтому они, сидя за столом, обращались к сестре, чтобы она передала, например, соль, мармелад или чай, и та любезно делала все это.
В данном случае, однако, доктор Чигуэлл вышел к дверям лично, не надеясь на свою сестру. Голова его забавно сидела на тонкой вытянутой вперед шее, и он походил на встревоженного индюка.
– Послушайте, молодая леди. Я не принимаю подобные угрозы. Если вы через тридцать секунд не уберетесь отсюда, я вызову полицию, и вам придется объясняться с ними, почему вы начали кампанию преследования.
Он доконал меня. Не хватало мне еще только попытки поведать провинциальному полицейскому – да даже и Бобби Мэллори, – что один из десяти самых состоятельных мужчин Чикаго солгал мне и тайно сговорился о пособничестве со старым заводским врачом. Я склонила голову, покорная судьбе:
– Считайте, что уже ушла. Имя репортера, который позвонит вам утром, Мюррей Райерсон. Я расскажу ему о старых случаях из вашей медицинской практики и так далее…
– Уходите отсюда! – Его голос превратился в шипение, которое мгновенно охладило мою кровь.
Пришлось уйти.
Глава 17
КЛАДБИЩЕНСКАЯ МЕЛАНХОЛИЯ
Отпевание Нэнси было назначено на одиннадцать утра в понедельник в методистской церкви, которую она посещала, будучи ребенком. Мне казалось, что я провела слишком много времени на похоронах своих друзей. У меня был темный костюм, который настолько ассоциировался с подобными процедурами, что я не осмеливалась надеть его просто так. Посему я слонялась по квартире в колготках и блузке, будучи не в силах унять суеверный страх, ибо мне чудилось, что, надев костюм, я смирюсь со смертью Нэнси.
Я ничем не могла занять свой ум, не могла Думать ни о Чигуэлле, ни о Гумбольдте, ни о способе, благодаря которому мне удалось бы навести полицию на след убийцы Нэнси. Даже то, как привести в порядок деловые бумаги у себя в гостиной, я не могла сообразить, хотя провела там несколько утренних часов, пытаясь разобраться в этих бумагах, которые я могла бы выбросить. Я была слишком разбита.
Неожиданно для самой себя, все еще оставаясь в нижнем белье, я отыскала в телефонном справочнике номер офиса Гумбольдта и позвонила. Равнодушная телефонистка соединила меня с его кабинетом, но
Ледяным контральто она покровительственно приветствовала меня:
– У меня не было возможности переговорить с мистером Гумбольдтом о вашей встрече, мисс Варшавски. Заверяю вас, что он получит эти сведения, но он больше не приходит сюда каждый день.
– Да, я не надеюсь, что вы звоните ему домой для консультаций. Однако в случае, если вы вдруг сделаете это, вы можете прибавить к моему сообщению еще кое-что: скажите, что я виделась с доктором Чигуэллом вчера вечером.
Она закончила разговор с унизительной для меня быстротой, и я продолжала говорить уже в мертвую трубку. Насколько позволяли мне дрожащие руки, я справилась с одеванием и в очередной раз поехала на Южную сторону.
Методистская церковь «Маукт оливз» была возведена в начале века. Тяжелые скамьи с высокими спинками из темного дерева и гигантское круглое окно-розетка напоминали те времена, когда храм был заполнен женщинами в длинных платьях и детьми в ботинках с высокой шнуровкой. Нынешняя община не могла позволить себе роскошь содержать в порядке витражи из толстого стекла с изображением Иисуса в изгнании. В тех местах, где изображение задумчивого аскетического лика Христа было разрушено временем, вставили фрагменты из армированного стекла, и получилось лицо человека, страдающего кожным заболеванием.
Пока четыре брата Нэнси стояли у постамента, их дети, сидевшие на передних скамьях, толкались и пихали друг друга, невзирая на соседство драпированной урны с прахом их тети. Их переругивания и взаимные оскорбления шепотом разносились под сводами нефа до тех пор, пока не потонули в скорбных звуках органа.
Я прошла вперед, чтобы миссис Клегхорн знала, что я здесь. Она улыбнулась мне с трогательной теплотой.
– Зайди к нам после службы, – прошептала она. – Выпьем кофе, нам нужно поговорить.
Неприязненно поглядывая на своих внуков, она пригласила меня сесть рядом с ней. Я мягко отказалась – не хотелось быть буфером между ней и расшалившимися чудовищами. Кроме того, я хотела стоять в стороне, чтобы видеть, кто присутствует на церемонии. Это, возможно, банально, но убийцы часто не в состоянии противиться желанию быть на похоронах своих жертв. Может, даже некое примитивное суеверие – попытка удостовериться, что их жертва действительно мертва и что ее похоронят по всем правилам, чтобы дух усопшего не блуждал.
После того как я нашла себе место у входа, появилась Диана Логен, великолепная в своей серебристой лисице. Она коснулась моей щеки и пожала мне руку, а затем устремилась по проходу вперед.
– Кто это? – прошептал голос мне в ухо.
Я вздрогнула и обернулась. Это был сержант Мак-Гоннигал в темном костюме, постаравшийся выглядеть подобающим траурной церемонии образом. Итак, полиция тоже надеялась…
– Она играла в баскетбол со мной и Нэнси. Нынешняя хозяйка фирмы «Золотой берег – Пуэрто-Рико», – прошептала я. – Я не думаю, что она могла Прихлопнуть Нэнси, у нее была возможность отыграться лет двадцать назад. Сегодня я тоже пришла с этой же мыслью. Я не всех знаю по именам, скажите мне, кто же убийца?