Смертельный удар (сборник)

Парецки Сара

Я пожалела, что выпила третью порцию виски, и теперь отчаянно пыталась напрячь свой поколебленный ум.

– А вам есть что?.. – высокомерно поинтересовалась я.

Он проигнорировал мой вопрос:

– Я слышал, что ты хорошо плаваешь, Варшавски. Но не родился еще тот пловец, который сможет переплыть болото.

– Вы звоните по поручению Арта Юршака? Или Стива Дрезберга?

– Это тебя не касается. Потому что, если ты сообразительная, ты уберешься отсюда, если нет, тебе не придется беспокоиться об этом.

Он повесил трубку.

Мои колени дрожали. Я села на стульчик у пианино, чтобы как-то успокоиться.

– Плохие новости, дорогая?

Обветренное суровое лицо мистера Контрераса выражало в этот момент дружеское участие. Во второй раз за сегодняшний вечер я подумала, что его идея побыть со мной оказалась не такой уж плохой сегодня вечером.

– Всего лишь головорез старого покроя. Напомнил мне, что Чикаго – столица грязного мира. – Я пыталась говорить весело, но сказанное прозвучало тяжеловеснее, чем мне бы хотелось.

– Он угрожал вам?

– Вроде того. – Я попыталась усмехнуться, но, к моей досаде, губы у меня дрожали. В мозгу моем предстали заросшие жухлой травой тропинки, грязь, пара рыбаков непонятного вида и их дикая красноглазая псина. Меня била дрожь.

Мистер Контрерас заботливо суетился вокруг меня. Может, ему достать свой «смит-и-вессон»? Позвонить в полицию? Забаррикадировать дверь? Проникнуть в отель под вымышленным именем? Когда я отклонила все его предложения, он посоветовал позвонить Мюррею Райерсону в «Геральд стар», продемонстрировав истинное благородство, ибо люто ненавидел Мюррея. Пеппи, почуявшая его напряжение, оставила кость и ворча подошла к хозяину.

– Порядок, друзья, – заверила я их. – Это всего лишь слова. Никто не собирается стрелять в меня. По крайней мере, сегодня вечером.

Мистер Контрерас, не способный что-либо предпринять, предложил мне виноградного вина. Я рукой отвела бутылку в сторону. Угрозы прочистили мой ум. Я не видела никакого смысла опять затуманивать мозги бурдой доброго соседа.

И тем не менее я была не совсем в порядке. В куче старых записных книжек и школьных тетрадей, хранившихся в кладовке, я разыскала старые шашки, за которыми сиживал мой отец с Бобби Мэллори.

Мы сыграли четыре или пять партий, а собака, вернувшись к своей кости, преспокойно лежала в углу за пианино. Наконец Контрерас неохотно поднялся, чтобы попрощаться, и тут зазвонил дверной звонок. Собака издала дикий лай, а старик сильно разволновался. Он начал убеждать меня достать оружие и позволить ему самому спуститься и открыть дверь, а я в это время должна выбраться через запасной выход и позвать на помощь.

– О, ерунда, – ответила я. – Никто не решится пристрелить меня в моем собственном доме спустя два часа после телефонного звонка. Они подождут, по крайней мере, до утра, чтобы узнать, послушалась ли я их предупреждения.

Я подошла к переговорному устройству, вделанному во входную дверь.

– Вик! Впусти меня! Мне необходимо повидать тебя. – Это был голос Кэролайн Джиак.

Я

нажала кнопку, запор на двери в прихожую щелкнул, и я вышла на площадку ей навстречу. Пеппи стояла рядом со мной, легонько виляя хвостом, – она словно давала понять, что не теряет бдительности. Кэролайн взбежала по лестнице, ее каблуки громыхали по цементным ступенькам, будто старый локомотив на выездном вираже Тридцать пятой улицы.

– Вик! – пронзительно выкрикнула она, увидев меня. – Что ты делаешь? Я думала, что ясно дала тебе понять: прекрати поиск моего отца. Почему ты не можешь хоть раз сделать то, о чем я тебя прошу!

Пеппи, уловив ее ярость, начала лаять. Жилец с третьего этажа подошел к своей двери и крикнул, чтобы мы вели себя потише: мол, кое-кому завтра предстоит работать.

Прежде чем мистер Контрерас устремился мне на помощь, я схватила Кэролайн за руку и втащила в квартиру. Мистер Контрерас, окинув Кэролайн критическим взглядом, решил, что гостья не представляет опасности, по крайней мере, не являет собой прямую физическую угрозу. Он подал ей мозолистую руку и представился.

Кэролайн не была настроена на привычный обмен любезностями.

– Вик, умоляю тебя! Я проделала весь этот путь потому, что ты не пожелала выслушать меня по телефону! Тебе придется расстаться с моими проблемами.

– Кэролайн Джиак, – пояснила я, обращаясь к мистеру Контрерасу. – Она несколько возбуждена. Может, оставите нас вдвоем, чтобы мы могли поговорить.

Он принялся собирать тарелки со стола. Я потянула Кэролайн за руку к кушетке:

– Что с тобой происходит, Кэролайн? Что напугало тебя так сильно?

– Я не напугана, – проскрежетала она. – Я злюсь, злюсь потому, что ты не оставила меня в покое, когда я попросила тебя об этом.

– Послушай, дитятко! Я не телевизор, который можно включить и выключить. Я могу наплевать на разговор с твоими дедушкой и бабушкой – они настолько не в себе, что ничто из того, что я могла бы сделать, не повлияет на них. Но все и каждый на «Гумбольдт кэмикел» врут мне в глаза насчет тех, с кем работала твоя мать, то есть насчет двоих, один из которых, очень вероятно, был твоим отцом. Я просто не могу допустить этого. И то, что они говорят, – отнюдь не пустяк: все они изобретают абсолютную ложь относительно последних лет жизни этих двоих.

– Вик, ты не понимаешь! – Она вцепилась мне в правую руку, да с такой силой, что стало больно. – Ты не можешь больше общаться с этими людьми. Они совершенно безжалостны. Ты не представляешь, на что они способны!

– Ну, например?

Она обвела взором комнату, глядя широко распахнутыми глазами и пытаясь найти внушительный пример.

– Они способны убить тебя, Вик! Они могут прикончить тебя в болоте, как произошло с Нэнси… или в реке!

Мистер Контрерас мгновенно перестал делать вид, что собирается уйти. Я высвободила свою руку из цепких пальцев Кэролайн и уставилась на нее тяжелым взглядом: