Смертельный выстрел
Шрифт:
Конрой позволил себе криво улыбнуться.
– Мой покойный босс об этом знал,– сухо сказал он.– Правда, раньше Елена не позволяла себе так напиваться в присутствии Марка. Ральф Ларсон оказал им обоим большую услугу, убрав босса с дороги. Но ведь женщину нельзя упрятать за решетку лишь потому, что она рада смерти своего мужа.
– А как насчет вас? – спросил Шейн.– Вы присоединяетесь к общему веселью?
Конрой пожал плечами и пристально взглянул на детектива.
– Я остался без работы. Уэсли Эймс
– Что теперь будет с его колонкой новостей?
– Ее публикация автоматически прекратится. Сейчас материалы сданы на две-три недели вперед, и у газет есть время, чтобы сообщить об этом. Колонка новостей велась Уэсли Эймсом и принадлежала только ему. Никто не имеет права продолжать ее выпуск.
– Меня интересует, что случится с его архивами,– сказал Шейн.– С кучей сплетен про известных людей, которые никогда не печатались, но хранились у Эймса.
Конрой, казалось, не понимал, о чем идет речь.
– Судя по всему, архивы являются частью его имущества,– сказал он.– В таком случае их унаследует его вдова.
– Как вы думаете, она оставит вас на службе хотя бы на некоторое время, чтобы вы разобрались в бумагах и составили каталог?
– Сомнительно,– мрачно пробурчал Конрой.– Скорее всего, она засунет все в мусоросжигательную печь, не читая. Она ненавидит эту колонку новостей,– объяснил он.– Она ненавидит газеты – потому, что они сделали ее мужа таким, каким он стал. Она не стеснялась пользоваться деньгами, вырученными от публикации, но не более того.
Шейн закурил сигарету и обвел взглядом кабинет секретаря, остановившись на массивных шкафах с документацией.
– Эймс хранил все свои материалы здесь? Архивом распоряжались вы?
– Здесь находится лишь то, что но считал возможным мне доверить. Наиболее ценные бумаги лежат в его столе наверху; он никому их не показывал. Однажды он взял на себя труд объяснить мне свои соображения по этому поводу,– сердито продолжал Конрой.– По его словам, он делал это для моего же блага. Некоторые материалы, если их публиковать, могли пустить под откос карьеру многих людей, и он боялся, что я буду использовать их с целью шантажа. Ладно, к черту! Он умер, и я не буду по нему скучать.
– Вы не одиноки,– заметил Шейн.– Насколько мне известно, все остальные думают так же. У Эймса в кабинете был телефон?
– Нет, к телефонам он испытывал идиосинкразию. Его кабинет – это Святая Святых Хозяина. Когда он закрывал дверь и вешал табличку «Не беспокоить», то оставался нажине с собой и со своей совестью. Судя по всему, чувствал он себя неплохо,– Конрой презрительно улыбнулся.– В любом случае, он не принимал никого, кроме посетителей, специально приглашенных заранее. Я встречал их у входа и провожал к боковой лестнице. Эймс издали разглядывал посетителя, впускал его, а после его ухода
– Как Ральфа Ларсона этим вечером, например?
– Да. Ларсону была назначена встреча на четверть восьмого, и он прибыл точно к сроку.
– Эймсу кто-нибудь звонил этим вечером? Конрой помедлил с ответом, вспоминая.
– Нет.
– У Эймса была назначена встреча с кем-либо еще, кроме Ларсона?
– Нет,– на этот раз Конрой ответил без промедления. Шейн немного подумал.
– Ну хорошо, у меня все,– сказал он.– Я поднимусь наверх и еше раз взгляну на его кабинет, а потом оставлю вac в покое.
Он направился к двери.
– У двери кабинета стоит полисмен, которому приказано никого не впускать,– предупредил Конрой.– Бог его знает, почему. Дело-то закончено, верно? Убийца арестован.
– Это всего лишь полицейское правило,– сказал Шейн.– Согласно инструкции, место происшествия опечатывается, и на определенный срок возле него выставляется охрана.
Он вышел из комнаты, пересек холл и начал подниматься по лестнице. Краешком глаза он заметил, что Марк Эймс и Елена, сидят рядышком на диване. Вдова выглядела совершенно умиротворенной.
Патрульный Пауэрс устроился на стуле в коридоре. На маленьком столике по правую руку от него стояли кофейная чашка, сахарница и пепельница. Молодой полисмен с головой погрузился в чтение толстой газеты. Однако, услышав шаги, он мгновенно вскочил, потянувшись к своему револьверу.
– А, это вы,– облегченно сказал он, разглядев Шейна.– Что-то потеряли?
– Григгс сейчас занят в полицейском управлении,– сказал Шейн.– Он просил меня заехать сюда, заглянуть в кабинет Эймса и проверить одну из своих догадок.
Шейн неторопливо двинулся по коридору.
– Минуточку,– озабоченно сказал полисмен.– В эту комнату никто не должен входить, таковы мои инструкции.
Шейн с улыбкой повернулся к нему.
– Разве Григгс приказывал тебе не пускать меня, а?
– Э-э… нет. О вас речь не шла, сэр. Но, с другой стороны…
Шейн вздохнул.
– Ладно, я все понимаю. Приказ есть приказ. Ты ведь недавно поступил в полицию, Пауэрс?
– Да, сэр. Я сдал экзамены три месяца назад. Но я… Шейн понимающе кивнул.
– Тебе бы следовало спуститься вниз и позвонить Григгсу,– сказал он.– Само собой, ему это вряд ли понравится, но… Погоди-ка,– Шейн остановился, словно осененный внезапной идеей.– А почему бы тебе сразу не позвонить шефу, Уиллу Джентри? Скажи, что звонишь по моей просьбе. Если его уже нет в управлении, я дам тебе его домашний телефон. Скажи так: «Майкл Шейн просит официального согласия войти в кабинет Эймса и поискать там одну вещь для сержанта Григгса». Сойдет?
– Черт возьми,– пробормотал Пауэре.– Мне очень не хочется беспокоить шефа.