Смерти подобна
Шрифт:
От этих мужчин одни проблемы.
— И?
Взглядом показываю на свои руки. Георгий Сергеевич поначалу делает вид, будто не понимает намека. А потом все же кивает одному из гвардейцев, дабы тот снял антимагические наручники. Стоит только щелкнуть замку, а тяжелый металл больше не сдавливает запястья, как я вновь ощущаю свой дар. Руны на древке лопаты загораются так ярко, что один из гвардейцев неожиданно выпускает ее из рук, и она устремляется ко мне.
— Знаете, я долго не могла понять, как вор мог обойти защиту храма. Невозможно проникнуть сюда постороннему
— Хотите сказать, что мощи украл кто-то из своих? — неожиданно спрашивает Ящинский, и я слышу возмущенный вопль Пантелея Пантелеевича.
— Возмутительно! Ваше высокопреподобие, вы же не верите в этот бред?!
— Помолчи, Пантелей, — тихо отдает приказ настоятель, внимательно следя за моими манипуляциями.
Вася молчит. Из всей толпы, находящейся в комнате, он выглядит самым виноватым. Обхожу каждого по кругу, мне требуются время и силы. Подойдя ближе, я смотрю ему в глаза, застыв на месте.
— Госпожа Замогильная, мы ждем, — нетерпеливо подгоняет меня капитан, пока мы с Шумским играем в гляделки.
«Зачем?» — мой немой вопрос остается невысказанным, однако, к моему удивлению, Василий нисколько не стесняется. Наоборот, немного приподнимает голову и щурится. Будто обижен подобными обвинениями.
— Сейчас, — отзываюсь я, осматривая всех присутствующих.
Так и есть. Раньше я не замечала этого. Потому что проклятия не было. Однако теперь на ауре отца Сергия, Пантелея Пантелеевича и даже Дмитрия Архиповича видны остаточные следы моего проклятия. Тонкие зеленоватые нити оборваны, но тянутся друг к другу, пытаясь соединиться в одно целое. На аурах нескольких послушников видны такие же зеленоватые нити паутины, постепенно угасающие. Ведь проклятие, направленное на одного, не способно самораспространяться. Тот, кому оно предназначалось, словно передал его остальным.
Как? Хотела бы я это знать.
— Они здесь.
— Что?!
Удивленные голоса заполонили комнату. Послушники, священники, настоятель — все крутят головами, переспрашивая друг у друга. Офицер наклоняет голову, а капитан с интересом приподнимает уголки губ. Почему-то мне кажется, что он знал ответ заранее. Вряд ли прочел в моих мыслях, скорее знает что-то о подобных кражах куда больше нашего.
— И где же они? — делает вид, будто ничего понимает, Георгий Сергеевич. Я смотрю на Станку, она озадаченно смотрит на меня. Затем поворачиваюсь к Васе.
— Ты что несешь? — шепчет он одними губами.
— Если я ошиблась, нам всем крышка, — бурчу в ответ, быстро пересекая комнату и присаживаясь на корточки у того самого места, где была в воспоминаниях.
Сейчас ящичек выглядит совершенно нормально. Не дергается, не дрожит. Он такой же, каким мы увидели его со Станкой. Только проверять не стали. Меня накрывает тень, а затем рядом оказывается офицер Ящинский.
— Он защищен магией, — предупреждаю я демонолога, осматривающего Престол и ящик.
— Ваше высокопреподобие, будьте добры помочь нам, — отдает приказ капитан.
— Ерунда какая-то, я лично
— Возможно, нам стоит подождать, Пантелей, — мягко просит его отец Сергий, ободряюще кивая мне, когда я встаю на ноги и отступаю, пропуская Дмитрия Архиповича. — Уверен, Кристина не стала бы говорить такие вещи, не имея на руках серьёзных доводов.
На самом деле это лишь моя догадка. Последнее воспоминание, где фигурировали мощи, было связано с Василием. Хоть убейте, не могла поверить в то, что он согласился бы использовать зелье и пропустить меня сюда, будучи виновным в краже. Такой глупый поступок злодея из фильмов про полицейских, где во всем виноват муж. Я вижу, как к Шумскому подходит Олег и что-то тихо начинает говорить, размахивая руками. Опускаю взгляд, когда Дмитрий Архипович прикасается к ящичку, совершенно не опасаясь его магии, и приоткрывает крышку, даже не используя ключ. Дыхание перехватывает, и я замираю в ожидании чуда, стоит ему сунуть туда руку.
— А вы молодец, Кристина, — раздается рядом едва слышимый голос.
Вздрагиваю от ощущения дыхания на коже, непроизвольно втягивая носом запах терпкого одеколона Георгия Сергеевича. На свет настоятель извлекает что-то в знакомом белом платке. Сглатываю, прикрывая глаза, и слышу вопли:
— Невероятно!
— Это они!
— Но как такое возможно?
— Мощи на месте…
Поворачиваю голову и смотрю на капитана сквозь полуопущенные ресницы.
— Вы ведь знали, не так ли? — задаю ему вопрос в лоб, но он не отвечает. Лишь смотрит как-то задумчиво, а после говорит:
— Держитесь от этого подальше, госпожа Замогильная. Не лезьте ни в свое дело. У вас без того достаточно неприятностей, — после чего обходит меня, оставляя с гадким ощущением, будто кто-то основательно покопался в моей душе.
Чем дальше, тем запутаннее. Я сжимаю крепче древко лопаты, ощущая ее энергию, и хмурюсь. Вася подбирается ко мне, проходя мимо солдат. Стоит ему остановиться, я задаю тот самый вопрос уже в лоб:
— Зачем?
Шумский опускает взгляд на пол, а на щеке дергается мышца. Первый признак того, что он нервничает. Сжимает кулаки, будто не зная, с чего начать. Не время и не место вести подобные разговоры. Я правда хочу понять. Большой риск пытаться использовать мощи самостоятельно. Ведь явно Вася их брал для какого-то ритуала, иначе зачем они ему.
— Они были на месте до начала церемонии, перед тем, как я ушел к тебе, — зачем-то оправдывается Шумский, пока я жду ответ на свой вопрос. — Клянусь.
— Я не об этом спросила.
Вася мнётся, смотрит по сторонам. Вокруг все галдят, шумят и пытаются понять происходящее. Пантелей Пантелеевич спорит с военными, которые жаждут забрать мощи для дальнейшей проверки. Настоятель молчит, отец Сергий пытается успокоить главного священника. Станку уже отпустили, и она стоит подле Олега. Они смотрят на нас, но не подходят. Понимают, что сейчас нам нужен разговор один на один.