Смерти подобные сны
Шрифт:
– Да не крала я ничего!
– кричала Илона, почти теряя рассудок от нелепости происходящего.
– Ничего я нигде не крала! Какой еще фарфор? Что за глупость!
– Тогда почему вас поймали в лесу, в полукилометре от дома гражданина Доркина, и почему у вас в руках была статуэтка, приблизительная стоимость которой составляет две тысячи долларов? Впрочем, скоро эксперты назовут более точную сумму. И почему в вашей сумке лежало еще несколько фарфоровых изделий, завернутых в скатерть, также похищенную в доме гражданина Доркина?
– Не знаю! Не помню! У меня не было сумки! Я пошла гулять, при чем тут сумка?
– Откуда вы пошли гулять, где вы находились до прогулки?
– Не знаю! Не помню!
– Кто был вместе с вами в том доме?
– спрашивали ее.
– Никого там не было, никого! Нигде никого не было, я просто
– твердила Илона, помня только одно: страшный, угрожающий шепот Толяна: "Молчи! Меня здесь не было..."
...Наконец Илона вручила газеты еще одному охраннику, и с первым участком было покончено. Теперь нужно было возвращаться на почтамт, забирать кучу тяжеленной бумаги, чтобы разнести ее по адресам второго участка. Потом она зашагает по еще одному маршруту - третий участок. И к часу дня будет свободна. За все три участка Илона получала зарплату, которая просто рассмешила бы ее в далеком, но не забытом прошлом: две тысячи четыреста рублей. По восемьсот рублей за участок. Минус подоходный налог. Она за один поход в универсам тратила, бывало, в пять-шесть раз больше, покупая продукты и вино на один-два дня...
А после этого ей придется вернуться в квартиру Толяна.
Она уже не могла назвать эту квартиру своим домом. Вернувшись туда в ноябре, после слишком долгого отсутствия, она увидела, что все здесь изменилось до неузнаваемости. Квартира сияла чистотой и порядком. Чьи-то руки прилежно покрасили потолок, наклеили новые обои, отциклевали почерневший паркет, квартира избавилась наконец от въевшихся, как когда-то казалось Илоне, навсегда омерзительных запахов пыли, прокисшей грязи, старушечьего немытого тела... сколько аэрозолей изводила Илона, чтобы хоть немного освежить воздух! Вспомнить страшно. А теперь в квартире витал отчетливый аромат лаванды, хотя его и пригасили уже водочный перегар и вонь не вынесенного вовремя мусорного ведра. Старая мебель сверкала, натертая специальной мастикой, и ни единой фарфоровой фигурки, ни грязной, ни чистой, не было ни на комоде, ни в сверкающей чистыми стеклами горке. Илона грустно посмотрела на комод. Его темное дерево светилось собственным живым, внутренним светом... какой же он красивый, этот комод, подумала тогда Илона, и как же я раньше этого не замечала?
Впрочем, она не замечала и многого другого. Она вообще ничего не замечала вокруг себя. Жила, как во сне... как в завлекательном авантюрном романе. Тоже мне, героиня, сердито подумала Илона, принцесса на горошине... мало тебе было принцев, еще на одного напоролась. Ну, впрочем, поначалу Толян и вправду был похож на принца, на прекрасного благородного рыцаря... хотя, если вдуматься... а зачем вдумываться? Был он таким? Был! Ну, а если потом изменился, так это судьба.
Илона не стала спрашивать, кто навел здесь порядок. Она не хотела этого знать. Она даже не спросила Нерадова, почему тот ни разу не навестил ее - ни во время следствия и суда, ни позже... К ней приходил только адвокат, нанятый Толяном (и на том спасибо, что на адвоката не поскупился), - отвратительный тип с масляными глазами и масляными волосами, он казался Илоне скользким, как мокрая жаба... и больше никого. Адвокат учил ее, что и как отвечать следователю, как вести себя на суде, он постоянно обещал ей, что ничего страшного с ней не случится, что он постарается, и все обойдется... Но ничего у него не вышло. И превратилась Илона сначала в гражданку Ланкову, а потом и в заключенную Ланкову... и вот она снова здесь. Здесь, но не дома.
А Толян держался так, словно ничего и не произошло, словно Илона просто ездила куда-то отдохнуть, да немножко задержалась. Он болтал всякую ерунду, шутил, ерничал, сам наполнил ванну, принес Илоне свежую одежду, лично унес на помойку все то, в чем она приехала, но при этом ни словом не упомянул о прошлом и не задал ни единого вопроса о том, каково же приходилось Илоне там, куда она угодила по его милости... Он ведь даже не встретил ее, за Илоной приехал все тот же скользкий адвокат с масляными глазами, а Толян лишь потрудился явиться на вокзал здесь, в Петербурге... и даже без цветов.
И как же она напилась в тот день! Толян сказал, что у него сейчас трудный период, он совсем без денег, и выставил на стол одну только водку. Но Илоне было все равно. Водка так водка. Она и не хотела вспоминать вкус французских вин, дорогого коньяка, виски, джина... Ей хотелось забыть все, ей хотелось начать новую жизнь, совершенно не похожую на прежнюю. И она пила водку, как воду,
– Ты все так же прекрасна, детка, - пьяно бормотал Толян.
– Ты как Снежная Королева, твоя красота заморожена навсегда... и тебе так к лицу короткая стрижка, просто невероятно! Мы обязательно переедем в Москву, слышишь? Я ведь обещал, я всегда держу слово!.. Мы начнем все сначала! Это все временно, просто сейчас у меня небольшие трудности... ну, ты ведь мне поможешь, ты меня поддержишь, правда, детка?
Илона молчала. Поможешь? Поддержишь? В чем будет состоять ее помощь и поддержка, как Толян себе это представляет? Они снова отправятся в загородный ресторан, а потом остановят на дороге чью-то машину... А он помог ей, он поддержал ее, когда по его вине она проходила через все круги ада? И не подумал, мерзавец! Но лучше не думать об этом, а то и свихнуться недолго. А теперь он хочет, чтобы она ему помогала... это что он имеет в виду, опять на большую дорогу?
– Толян, - внезапно спросила она заплетающимся языком, - а откуда ты знал, какую машину останавливать? Ну, тогда, когда мы ездили за город, или куда там мы ездили? Я не помню.
Нерадов удивленно посмотрел на нее.
– Детка, но я ведь говорил тебе - я простой исполнитель, я получал задание и делал что приказано... я добывал для этих гадов документы, которым цены нет, а мне доставались одни объедки. Но теперь мы снова вместе, теперь все будет по-другому. Все, я теперь сам по себе, понятно? Я никому больше не слуга! Я не желаю жить на гроши!
Когда-то, в далеком полузабытом прошлом, ей было понятно именно это: гроши - это очень плохо. Но теперь она понимала еще и другое: тюрьма и зона - очень неприятные места. И ей туда не надо.
Но она не стала говорить об этом Толяну. Ей хотелось немножко отдохнуть, подумать, решить, что делать дальше, как строить новую жизнь... жизнь на гроши?
Утром, страдая от жуткой головой боли и прочих неприятных ощущений в организме, явившихся естественным следствием унылого вечера с огромным количеством водки и малым количеством закуски, Илона первым делом отправилась в кухню и потянула на себя дверцу холодильника. Она смутно помнила, что вчера Толян упоминал о пиве. Так и есть, четыре бутылки... Жадно схватив одну из них, Илона торопливо открыла ее и, запрокинув голову, выпила пиво прямо из горлышка, не трудясь искать стакан или чашку. Ей сразу стало легче, она обрела способность отчетливо видеть окружающий мир, она даже готова была примириться с его подлостью и вечной непостижимостью. Открыв вторую бутылку, она отправилась обратно в комнату, и лишь теперь заметила, что в коридоре, прежде заставленном и заваленном всяческим хламом, тоже произошли немалые перемены, - коридор стал вроде бы намного шире, на что вчера она вовсе не обратила внимания. Она включила свет и осмотрелась. Никаких бабулиных коробок, ящиков, мешков... все исчезло, в коридоре остались только старинные шкафы с застекленными дверцами - четыре шкафа, битком набитые книгами. Илона, как зачарованная, протянула руку и, взявшись за круглую бронзовую ручку (отлично начищенную, между прочим, и не лень же было кому-то ее драить!), открыла ближайший шкаф. Романы... это ее любимые романы... Их стало больше! Поставив открытую бутылку на пол, Илона наугад вытащила книжку в яркой обложке. Новая. Она принялась с интересом рассматривать корешки. Ого! Похоже, та женщина, которая жила у Нерадова в отсутствие законной жены, тоже увлекалась романтическими любовными историями. Сколько же она их накупила! Будет что почитать...
Улыбнувшись, Илона поставила книгу на место, закрыла шкаф, взяла бутылку и вошла в комнату.
Толян уже просыпался - медленно, с трудом. Он тяжело ворочался под одеялом, как небритый тюлень, и что-то неразборчиво бормотал. Илона почему-то вспомнила тот день, когда впервые очутилась в этой квартире. Тогда она тоже проснулась раньше Толяна...
Лишь теперь, при неярком дневном свете, Илона заметила, как изменился Нерадов. Он сильно постарел, обрюзг, у него появились мешки под глазами, углы губ опустились вниз, придав все еще красивому лицу брезгливое выражение. От него воняло каким-то дешевым одеколоном типа "Гвоздики". Но вот он наконец открыл широко расставленные серые глаза и посмотрел на Илону. И ей показалось, что в этих знакомых глазах промелькнуло нечто... безумное?