Смертник
Шрифт:
Сюрприз сидел на траве, пялил на девушку бельма слепых глаз и в радостном нетерпении перебирал лапами.
– Ничего себе, – удивилась Ника.
При звуках ее голоса собака всхрапнула и заструилась к ней навстречу. Мышцы перекатывались под черной блестящей кожей.
– Как это понимать? Ты что, собралась со мной? А, собака?
Собака ткнулась в бок и затихла, нарываясь на ласку.
– Понятно. Как хочешь.
Ника вздохнула и пошла по шоссе, перепрыгивая через провалы. Черная собака бежала следом.
Несколько раз слепое порожденье Зоны останавливалось, усаживалось на задние лапы и принималось тихо рычать. Нос на безглазой морде дергался, что-то вынюхивая. Ника в предупреждениях не нуждалась. Она и так прекрасно видела, как незаметная среди трещин и колдобин на асфальте, разросшаяся комариная плешь углом вдавалась в тропу. Обходить следом за собакой было не в пример проще, чем определять границы аномалии. Та чуяла свободный путь, бежала дальше и останавливалась, поджидая девушку.
Лес редел, хирел. Деревья клонились к земле. Стволы изгибались, словно привычный ориентир – солнце, к которому они тянулись веками, перестало быть для них жизненно необходимым. Дул ровный ветер. Плотная облачность закрывала небосвод. Белым размытым пятном в облаках путалось солнце.
Тропа, петлявшая среди деревьев, пошла под уклон. Ника сдерживалась, чтобы не разбежаться под гору. Опустив морду к самой земле, собака трусила рядом, то и дело останавливаясь, чтобы подождать Нику.
Пропала тропа, затерявшись среди густой травы. Выйдя на открытое место, девушка остановилась, озираясь кругом. Вполне возможно, она пошла бы дальше, ничто на поляне не заслужило пристального внимания. Особенно справа, где ощетинилась человеческими костями недавно сработавшая изнанка. В ту сторону Ника старалась не смотреть.
А зря. Потому что именно в том направлении и уставилась безглазая морда. Нос дернулся. Ощерилась пасть, выставив напоказ страшные зубы. Загривок вздулся и собака припала к земле, готовясь к нападению.
На кого? Ника крутанула головой и ничего не увидела, кроме человеческой плоти, пронзенной костями.
– Что ты, собака, успокойся, все в порядке, – начала она и не договорила.
Боковым зрением Ника заметила нечто такое, от чего моментально покрылась холодным потом.
Куча мертвой плоти, истыканной костями, зашевелилась. Дрогнули белесые связки, нитями лежащие на земле, натянулись, сжимая куски мяса. Паучьими лапами заворочались ребра, завернулись, обрастая мышцами. Пузырилась кровь, стекая по многочисленным костям. Кровавые сгустки с резким чавкающим звуком втянулись внутрь, постепенно скрываясь за нарастающим кожным покровом. Со скрежетом срослась черепная коробка. Некоторое время глазные яблоки
Ника успела отступить на два шага назад, как щитом прикрываясь стволом автомата. Собака хрипела, прячась за спину. Пятясь, девушка чуть не наступила ей на лапу.
На поляне, щурясь на свет, стоял сталкер. Невысокий, коренастый, в защитном костюме, перетянутом на груди ремнем автомата. Болезненное, худое лицо молодого человека портили седые волосы – длинные, падавшие на плечи. Левая щека была перекрещена двойным шрамом – продольной и поперченной полосками, пересекавшимися на скуле.
Сталкер скользнул по Нике пустым, ничего не выражающим взглядом, задержался на слепой собаке, скалящей зубы. Что-то произошло с его лицом – волной пробежала судорога. Он сделал шаг вперед и вдруг замер. Его взгляд стал осмысленным и снова вернулся к девушке.
– Какие люди, – голос сталкера треснул и эхом рассыпался среди деревьев.
Собака взвыла и только забытая и вновь обретенная преданность к человеку остановила ее от поспешного бегства.
– Привет, – сталкер опустился в траву так, словно силы разом оставили его. – Садись. Поговорим.
Онемевшая от изумления Ника не сразу сообразила чего хочет от нее воскресший сталкер. Она стояла, пытаясь разобраться, чего больше в чувствах, охвативших ее – любопытства или страха. Так ничего и не поняла.
Сталкер сидел, не шевелясь, глядя прямо перед собой. Длинные худые пальцы лежали на коленях. Подошвы грязных берцев вбились в землю.
– Привет, – решилась девушка и подошла к сталкеру. Садиться, впрочем, не торопилась. – Ты кто?
– Человек, наверное. Сталкер. Я Семецкий.
– Как? – Ника села рядом. – Сам Семецкий? Вечный сталкер?
– Так получилось.
– Я все видел. Но как же такое возможно? Это же была изнанка, а ты, из того, что было…
– А, – он хотел махнуть рукой, но рука его не слушалась. – Изнанки, карусели, мельницы, всякие штучки, слепые пятна… Сколько их было.
– Семецкий, надо же, – Ника глупо улыбалась. – Я не знал, что ты есть на самом деле. Я думал, ты легенда, что ли.
Семецкий молчал. Ника тоже. Она не знала, о чем с ним можно говорить.
– Ты даже не ври себе, – едва слышно сказал он, – что пришла сюда за тем, чтобы приятеля выручить из беды. Не ври. Я вранья не люблю. Мне все врали. И всегда. И Зона обманула.
У Ники перехватило дыхание от того, что легендарный сталкер так запросто ее раскусил.
– А зачем же я сюда пошла? – сдавленным голосом спросила она. – Ты знаешь?
– Я знаю. И ты не ври. Ненавижу вранье.
– Тогда зачем, скажи?
Сталкер повернул шею и посмотрел на нее левым глазом. Потом отвернулся. На шее резко обозначилась жила.