Смертники доброй воли
Шрифт:
— Святые ангелы, что ты несёшь? — вздохнула Миа, а хорон уже слышал, что Сати тоже подходит к двери.
— Позволь, Миа, — различил он и почти перестал дышать, чтобы не пропустить ни слова. — Адамас, слушаешь? Твоих письменных извинений будет вполне достаточно, разговаривать с тобой я не хочу, понятно? Впрочем, можешь вообще не тратить чернила. Чтобы я тебя простила, должно случиться что-то поважнее, чем твои жалкие попытки выставить себя хорошим. Завтра я уже присоединяюсь к группе и искренне надеюсь, что ты не будешь меня преследовать. Свободен.
—
— Свободен, оглох там, что ли? — сурово сказала она, и хорон отступил от двери.
Развернувшись, чтобы пойти к выходу из здания, неожиданно для самого себя Адамас чуть не столкнулся с торопящимся явно в сторону кухни Скоттом, их новым поваром, мокрым с ног до головы.
— Женщины, — закатил глаза терас, попутно хлопнув оторопевшего хорона по плечу. — Не боись, отойдёт. Они все отходят рано или поздно.
— У нас на территории где-то есть бассейн? — недоуменно моргнул Адамас.
— У нас есть шланг и взрывные женщины, — подмигнул ему Скотт и исчез за поворотом. Пожав плечами, Адамас двинулся на улицу — а вернее, искать Бельфегора.
От Дилайлы Адамас точно знал, что Беккер уже в сознании и даже доступен для посещения, а Бельфегор был единственным на их территории незанятым старшим, которого можно было попросить свозить его в город в больницу. Почему Аспитис даже после своего визита оставил сына здесь и что такого произошло между ними, что черноволосый хорон стал ещё мрачнее, чем был до него, Адамас был не в курсе, но отчего-то после своего «перерождения» испытывал к нему искреннее сочувствие. Поездка, пусть и недолгая, могла хоть немного развеять Бельфегора — если, конечно, он не откажется, как Миа, пускать его к Беккеру после того, что Адамас с ним сделал.
Всё произошедшее казалось ему дурным сном, хотя эти два дня он только и делал, что заглаживал его последствия. Словно тогда, в Новый год, преступно вёл себя не Адамас, а кто-то ещё, какая-то совсем малая его часть — ведь как бы до этого он ни бунтовал и ни дерзил взрослым, даже он прежний не мог совершить того, что совершил в ту роковую ночь. Бросив ещё тогда попытки разобраться в себе и ответить на терзавшие его вопросы, Адамас предпочёл принять именно эту мысль за аксиому: он ответственен за того себя, но более им не является и никогда не был им в полной мере. Оставалось только сделать так, чтобы и остальные в это поверили. Как, например, отец, которому даже толком не пришлось ничего объяснять.
Бельфегор нашёлся на заднем дворе своего барака — Адамас ранее не заглядывал туда и был удивлён, увидев, что и там устроено некое подобие спортплощадки. Конкретно в этот раз стояла деревянная круглая мишень, в которую отошедший на достаточное расстояние сын Аспитиса сосредоточенно метал ножи. К счастью, Адамас сразу зашёл с той стороны, где находился хорон, а не мишень, и потому успел остановиться почти у самого края барака.
— Бельфегор? — осторожно спросил Адамас, и хорон, с оставшимся в ладони последним ножом, обернулся. Глаза у него были холодные и как будто
— Внимательно слушаю, Страхов, — сухо отозвался он, выжидательно глядя на Адамаса. Тот нервно хмыкнул.
— У меня вообще-то имя есть. Или, может, мне к тебе обращаться на «вы» и по званию?
— Ты пришёл выяснить этот вопрос?
— Этот тоже было бы неплохо выяснить. Но попозже. Сейчас я хотел спросить, не сможешь ли ты…
Адамасу не дали закончить: с правой стороны от него будто из ниоткуда появилась рассерженная Миа. Хорон осёкся на полуслове, и она тут же напустилась на него:
— Я не ищейка, выискивать тебя по всей базе! Куда ты так быстро слинял? Аудиенция у Его Высочества? — она ткнула тонким пальцем в сторону ошеломлённого Бельфегора, выражение лица которого уже немного походило на человеческое, и Адамас кашлянул.
— Вообще это наш преподаватель, можно и повежливее.
— Тоже мне преподаватель, — пренебрежительно хмыкнула Миа и, шагнув к хорону, отобрала у него нож, почти сразу не глядя запуская его в мишень. Адамас и Бельфегор с одинаковым изумлением воззрились на нож, оказавшийся чётко в центре мишени, а девушка уже схватила своего брата за локоть. — Ну что, ты запомнил, как правильно? Теперь пошли, мне с тобой поговорить надо!
— А мне с Бельфегором поговорить надо, — выдернул руку Адамас. — Ты меня прогнала уже, обойдёшься. Вечерком я тебя разыщу.
— Можете переговорить здесь, — хмыкнул Бельфегор, приваливаясь плечом к стене барака и складывая на груди руки. — Я подожду своей очереди, мне не к спеху.
— Вот уж любитель семейных разборок, — Миа усмехнулась и, полностью повернувшись к Адамасу, который уже мысленно клял себя за то, что сначала решил зайти к Сати, гневно сощурилась. — Мне интересно, как ты объяснишь своё поведение, брат. Вчера вышел на публичное покаяние, сегодня стучался к Сати. К чему это?
— В смысле? — не понял Адамас. — Это первая причина, по которой я упросил отца меня здесь оставить. Мне нужно хоть немного загладить вину…
— О, правда? Знаешь, как я это называю? Самопиар! Ты просто проверяешь, насколько люди готовы тебе верить! Только я-то тебя как облупленного знаю, — Миа угрожающе подступила к нему, и Адамасу ощутимо стало не по себе. — Ты перед взрослыми-то никогда не извинялся, хоть определённое уважение к ним отец в тебя и вдолбил. Что уж говорить про сверстников, да ещё и детдомовцев, да ещё и публично?!
— Ты хочешь сказать, что я всех обманываю?.. — оторопел хорон. — Но зачем бы мне это понадобилось?
— В очередной раз доказать себе, что ты можешь обвести вокруг пальца кого угодно, не только искательниц приключений из ночного клуба! Отец-то тебе тоже поверил, вот только меня ты не обманешь. Делай что хочешь, мне без разницы. Но подойдёшь к Сати — по любой причине, — мало не покажется. Вопросы?
— Ты жуть какая нелогичная, — Адамас покачал головой, приходя в себя. — Если ты считаешь меня такой сволочью, зачем выступила на моей стороне, когда я попросил отца меня здесь оставить?