Смертники доброй воли
Шрифт:
— Да за кого ты меня принимаешь? — оскорбился тот, с шумом пододвигая себе от стола ещё один стул. — Кем бы я был, придя над тобой после случившегося издеваться? Ты не перепутал меня с Кристианом? Кстати, могу заверить, после того, что я из его уст услышал о тебе, моё мнение о тебе кардинально поменялось. Я всегда так находил хороших людей: чем громче Крис ругается, тем человек ближе к совершенству.
— Не понял, — медленно проговорил Адамас.
— А ты за столько времени общения с ним так и не заметил, как упорно он отталкивает от себя всё хорошее? Папа говорит, возраст, типа, я в шестнадцать-семнадцать
— Эдмон, — восхищённо заговорил Бельфегор, не сразу распутавший его мудрёную фразу, — сколько, чёрт возьми, тебе лет?
— Скоро будет четырнадцать, — с достоинством отозвался Эдмон. — Вы наблюдаете перед собой ту версию Адамаса, которая была бы реальностью, если бы не тлетворное влияние моего старшего брата.
— Вот не надо всё на Кристиана сваливать, — огрызнулся Адамас. — Я стал другим ещё до сближения с ним. И я бы, наоборот, сказал, что это он из-за меня стал хуже, чем мог бы быть…
— Ну конечно, дорогой кузен! Подумаешь, он начал искать в себе хоть какие-то таланты только после твоей обработки. А до этого, конечно же, не тыкал меня циркулем, зажав в углу с шипением: «Рано или поздно я сдую тебя, воздушный шарик…» Не рвал мои книги, в которых ничего не понимал, и не грубил моим учителям, не наговаривал на меня. Да, мне было от четырёх до шести, но я это помню. И припомнил уже не раз. Умотал в На-Риву — туда ему и дорога…
— В На-Риву? — поймал его на слове Адамас, пока Бельфегор переваривал сказанное. — И что он собирается там делать?
— Понятия не имею. Но фамилию вроде как собрался сохранить. А там как карты лягут. Назад возвращаться не планирует — и слава ангелам! — Эдмон молитвенно сложил руки, опять зыркнул на Писание и подхватил с пола портфель. — О, совсем забыл! Я же тебе привёз развлечение… Точнее, вам, у меня, к сожалению, нет много времени, чтобы тут зависать, экзамены в лицее жёсткие, хоть тебе четырнадцать, хоть десять, хоть семнадцать… Возьмите, сэр Пикеров!
Бельфегор принял увесистый том с рельефными точками на обложке и подписью снизу: «Обучение шрифту Брайля».
— Не всё же вам ему вслух читать, — подмигнул хорону Эдмон. — Могу раздобыть и Писание в версии для слабовидящих, если надо будет. У меня много знакомых. Зря ты, Адамас, отказался от лицея.
— Я не хотел обижать Кристиана, — покачал головой Адамас, по мнению Бельфегора, выглядящий совершенно растерявшимся. — Мне всё равно не очень понятно, Эдмон… Всё наше взаимное общение до этого момента заключалось во взаимных оскорблениях, я был искренне уверен, что ты меня на дух не переносишь…
— Так и было, — спокойно признал Эдмон. — Правда, я надеялся,
— А идти на поводу у врагов было правильно?!
— Хочешь, я приглашу к тебе Домино? — участливо предложил Эдмон, глядя, как Адамас в злости сжимает кулаки. — О, или Рафаэля по телефону. Они тебе объяснят всё по поводу ошибок и их исправления, ты только отца об этом не спрашивай, он не любит повторяться, сам знаешь…
— У тебя и с Домино связь есть?..
— Проще сказать, с кем у меня её нет. Ладно, господа, мне пора, доклад сам себя не подготовит, — Эдмон встал со стула и, сделав шаг к Адамасу, положил ему руку на плечо. — Адамас, что бы ни случилось, ты помни, пока есть люди, которым на тебя не наплевать, можно и нужно сражаться. А у тебя их завались.
Легко поклонившись Бельфегору, Эдмон исчез за дверью. Почти сразу там послышался удивлённый женский голос, узнав который Бельфегор напрягся.
— Ого, я тебя тут лет пять не видела! Какими судьбами, Эдмон?
— Примерно теми же, что и ты, сестра, — ответствовал серьёзным тоном хорон. — Если ты к Адамасу, имей в виду, у него гости.
— Какие ещё гости? — на этом моменте Бельфегор сам себе задал вопрос, случайно ли Леда не сообщила своей дочери о его присутствии, но не сумел на него ответить. — Ну, ничего страшного! Пока, Эдмон!
— До встречи, Миа, — явственно усмехнулся тот, и дверь в комнату открылась, пропуская девушку. Бельфегор немедленно поднялся, а она так и застыла столбом, завидев его.
— Вот это гости, — протянула она и тут же недобро сощурилась. — И что это ты тут делаешь, интересно мне знать?
— Миа, давай без сцен, — подал голос Адамас, и хорони с готовностью кивнула.
— Как скажешь, братик! Выйди, Бельфегор, мне нужно с ним поговорить наедине.
— Всё, что ты хочешь мне сказать, говори при нём, — сухо вставил Адамас, и Миа с раздражённым вздохом закатила глаза.
— Хорошо, Адамас. Больше нас с мамой так не пугай, ладно? Я-то знала, что ты рано или поздно очухаешься, хотя и не ожидала, что от его приезда, — она метнула в сторону Бельфегора недобрый взгляд, и он невольно залюбовался ей. — Но вот мама способна надумать себе что угодно, она и так из-за отца как на иголках… И ещё: постарайся не выбалтывать сэру Пикерову наших семейных тайн. Я уверена: он пришёл сюда точно не для того, чтобы тебя поддержать.
«Сэр Пикеров» прозвучал в её устах так уничижительно, что Бельфегор, по старой привычке — реакции на оскорбления, одновременно снисходительно и с вызовом улыбнулся ей. Сейчас Миа казалась ему ещё прекрасней, чем на базе, хотя и не была накрашена, и выглядела вымотанной донельзя — дядя Цезаря явно не давал ей в обучении поблажек. И тем больнее было слышать от неё такое отношение к себе.
— Миа, ты меня утомляешь, — раздражённо вздохнул Адамас. — Не знаю, что у тебя за претензии к Бельфегору, а главное, на каком-таком основании, но, о чём с ним говорить, я буду решать сам! Если ничего доброго сказать не осталось, попрошу на выход.