Смертники
Шрифт:
Несколько удачнее обстояли дела на левом фланге – там моджахеды Лечо уже почти вплотную подобрались к вражеским окопам.
– Ваха, – «Кенвуд» в руке Келоева слегка подрагивал, – со своими людьми на левый фланг, к Лечо. Поддержи его. Ильяз, ты меня слышишь? – Дождавшись утвердительного ответа, Ибрагим сказал: – Правый фланг твой. Я иду к Лечо. Прижми их.
– Принято.
Ильяз не любил лишних слов. Спрашивать, кого и зачем прижать, не было необходимости. Прижать русских и убить их здесь и сейчас – вот чего он жаждал, а еще испытывал страх за собственную жизнь. К
А Ибрагим поспешил на правый фланг вслед за перебегающими от дерева к дереву воинами Вахи. Они двигались по небольшой дуге, уходя чуть-чуть назад, спускаясь вниз, затем какое-то время вдоль периметра базы и только потом начали подъем вверх, к ушедшим далеко вперед моджахедам Лечо. Уже почти достигнув занимаемых ими позиций, старший Келоев поднял глаза, и его сердце преисполнилось радостью. Аллах услышал его молитвы: со стороны противника на укрывающий боевиков лес начала наползать непроглядная полоса тумана.
Группа старшего прапорщика Ефимова
На левом фланге остановленная пулеметом Тушина атака захлебнулась, в центре довольно успешно отражал атаки сам командир группы, а вот на правом фланге «чехам» удалось достичь наибольшего успеха – воспользовавшись складкой местности, бандиты приблизились к позициям Баранова и Гаврилюка на расстояние броска гранаты.
– Командир, нас прижали! – Холодный, как у электронной машины, голос Баранова, уже будто бы смирившегося с неизбежным, прозвучал как раз в тот момент, когда первая полоса туманной дымки коснулась кромки занимаемых группой окопов.
– Я иду!
Сергей одним движением сгреб с бруствера в рюкзак гранаты, закинул его на плечо, подхватил левой рукой пулемет (в правой по-прежнему оставался автомат) и, почти не пригибаясь, побежал к правому флангу. На бегу вспомнив об остающемся в одиночестве Тушине, Сергей чуть замедлил свой бег и нажал кнопку тангенты.
– Олег, держи фланг, – попросил Ефимов, но ему никто не ответил. «Может, неполадки с радиостанцией?» Желание выдавать желаемое за действительное было сильным. Но, уже подбегая к окопам, в которых сдерживали натиск противника раненый Баранов и такой же раненый, и тоже все еще державший в руках оружие Гаврилюк, Сергей понял, что теперь у него осталась лишь одна точка сопротивления.
– Гранаты к бою!
Напряжение, с которым была произнесена эта команда, должно было затопить весь лес оглушительным громом его голоса. На самом деле из судорожно дернувшегося горла вырвались лишь едва различимые в окружающем грохоте хрипящие звуки. Бросив рюкзак (так, словно в нем лежали камни-голыши, а не смертоносные, со вкрученными запалами, гранаты) на дно окопа, Ефимов тут же вытащил оттуда две эфки и, рывком выдернув первое кольцо, отправил гранату за бруствер. Судя по раздавшимся воплям, сделал он это вовремя. Следующая ушла туда же, за ней еще одна и еще одна. Выстрелы со стороны противника значительно
Вот только жаль, у боевиков тоже имелись гранаты; может, не так много, как у разведчиков, но… Одна из них взорвалась с недолетом, две другие перелетели чуть дальше, а вот четвертая или пятая угодила точно на дно окопа, в котором сидел Баранов. Если бы это была «Ф-1», шансов выжить у него не было никаких, а так Артем успел распластаться на земле лицом к другому краю окопа и закрыть руками голову. Взрывом ему посекло буквально все – ноги, ягодицы, спину, руки, но он был жив и даже попытался подняться. Из многочисленных ран потекла кровь, следовало оказать ему первую медицинскую помощь. И если не сделать укол промедола, то хотя бы перевязать… Увы, у Сергея по-прежнему не было ни одной секунды свободного времени.
Группа капитана Гуревича
А бой все продолжался. Стрельба только усиливалась, слишком долгая и частая, чтобы считать, что у Ефимова есть шанс выкрутиться. А еще эти разрывы – слишком много разрывов, слишком много гранатометных выстрелов. У Ефимова четыре «РПГ-26» и все, а разрывы слышатся и слышатся. Вот стали доноситься звуки срабатывающих гранат, значит, противники сблизились почти вплотную.
И разведчики капитана Гуревича бежали и шли, шли и бежали. Путь казался вечностью, и Игорь уже неоднократно пожалел, что столь поспешно отпустил задержанных.
«Надо было оставить их под охраной одной тройки… Хотя нельзя, это всего три бойца, мало ли что… Может, следовало старика и мальчишку привязать к дереву? А потом вернуться? А если бы вернуться не получилось? Нет, не так, все не так… – И тут же мысль молнией пронзила мозг: – Что там, у Ефимова? – Он повернулся к тяжело дышащему за спиной радисту:
– Что там у «Леса»?
– Не отвечает.
– Ублюдство… Живее, не отставать!
И снова бегом, надрывая легкие и вслушиваясь в канонаду выстрелов. И сама продолжающаяся канонада подавила надежда на то, что еще есть куда и к кому бежать на помощь.
Внезапно капитан сообразил и крикнул:
– Стоять! – Его рука сама потянулась к джипиэсу и карте. Он сравнил цифры координат и облегченно вздохнул: – Уф, вовремя.
– Ляпин, ко мне! – приказал Гуревич.
– Командир? – В это слово Ляпин вместил сразу несколько вопросов.
И сразу перед глазами бойца было развернута карта. Капитан ткнул пальцем в переплетение линий.
– Мы здесь! «Лес» здесь!
Ляпин понимающе кивнул. Между двумя группами тянулось не на один квадрат минное поле.
– Ясно…
– Иначе не успеем, – группник не оправдывался, он констатировал факт. Может, Ефимов управится и сам, но пойди они в обход, и тогда точно не успеют прийти на помощь. Интенсивность боя такова, что вскоре у кого-то должны закончиться боеприпасы.
– Здесь метров пятьдесят, – Игорь кивнул в сторону расстилающегося перед ними минного поля, и Ляпин вынужденно согласился. Внутри все трепетало от воспоминаний недавних событий. Но рука уже сама привычно потянулась к притороченному к рюкзаку миноискателю.