Смертоносная чаша [Все дурное ночи]

Сазанович Елена Ивановна

– Вовка, милый! Ну же! Ну! Пожалуйста, что он тебе сказал? Что?

– Ай, Ник! Вряд ли я смогу тебя обрадовать. Он увидел мой недовольный вид, и у него сразу отпала охота откровенничать. Стас был слишком уязвим и горд. В общем, в тот вечер он был так непохож на себя! Какой-то взъерошенный, даже неопрятный. Я привык его видеть этаким денди, этаким эстетом. И, конечно, я удивился. Но своего неудовольствия так и не смог скрыть. Заметив это, он как-то сразу обмяк и сказал только, что его замучили звонки.

– Звонки? – Я нахмурился.

– Ну, да. Женский голос ему звонит, угрожает. В тот злополучный

день тоже позвонили и сказали, что готовится гениальный спектакль, где он свою роль до конца сыграет. Но больше ему играть уже никогда не захочется. И в конце захохотали. Мне это показалось бредом, больным воображением впечатлительного мальчика.

– Скажи, Лядов, он упоминал кого-нибудь?

– Да, назвал какое-то имя, но я не помню. Какое-то оригинальное. Что-то сказочное. То ли Елена Прекрасная. Нет, пожалуй. То ли Мальвина, то ли Марьяна-Несмеяна…

– Василиса Премудрая, – не сказал, а буквально прохрипел я.

– Да! Ну, да! Конечно! Василиса! Кажется, именно ее он подозревал! Ну, это немудрено. Говорят, она была его любовницей, а потом он ее бросил.

– А он не говорил тебе, из-за кого ее бросил?

– Ну что ты, Ник! О любовных делах он вообще не имел привычки распространяться. Это еще я мог что-нибудь ляпнуть…

– Вова, – продолжал я хрипеть. Вообще у меня стоял ком в горле, и я никак не мог откашляться. Поэтому пришлось вытащить сигарету. Руки слегка дрожали, когда я подносил к ней зажигалку. Наконец мне удалось глубоко затянуться. Господи, опять Вася. Мне это не нравилось. Конечно, Стас мог предположить, что звонила именно она. Но как заставить молчать Лядова, если его вызовут в качестве свидетеля? Я ни на грамм не верил, что звонила Вася. Но Стас вполне мог ее подозревать. И не о ней ли он мне хотел рассказать перед спектаклем? Следующий вопрос для меня становился чрезвычайно важным.

– Вова, теперь ты должен предельно напрячь память. Пожалуйста, постарайся вспомнить. Он упоминал когда-нибудь имя Анна?

– Анна?! – удивленно воскликнула Оксана, которая до этого молчала, стараясь не пропустить ни слова. – Ник, у тебя на примете есть новые подозреваемые?

Я утвердительно кивнул.

– Именно об этом я и хотел поговорить, Оксана. Но Лядов мне помешал. А теперь тот же Лядов должен мне помочь. Анна – это подружка управляющего. И я точно знаю, что перед заключительной сценой спектакля она была за кулисами, то есть вполне могла подсыпать яд.

– О Боже, – выдохнула Оксана. И выразительно посмотрела на Вовку. – Ну же, Вова. Помоги Нику. Это очень важно. Эта женщина проникла за кулисы. Она вполне могла знать Стаса. И у нее вполне могли быть причины убить его.

– Анна, – задумчиво протянул Лядов, глядя в глаза Оксане.

Честно говоря, меня раздражало, что он так влюбленно смотрит на мою жену, нисколько не скрывая этого. Но ревновать я не имел права, поскольку был связан с другой женщиной. Да и Лядов сегодня стал для меня самым дорогим гостем. Поэтому я тут же простил его влюбленный взгляд.

– Анна, Анна, Анна, – повторял, как попугай, великий артист Лядов, старательно пытаясь вспомнить. Наконец он хлопнул себя по абсолютно тупому лбу. – Фу, какой я идиот! – Никто в этом и не сомневался. – Да, Ник! Анна – она же может быть Нюрой или Нютой.

– Уже

теплее, Вовка. Ну же! Что он об этой Нюре или Нюте рассказывал?

– Точно не помню. Что-то очень влюбленное. Знаешь, я тогда невнимательно его слушал. Я же не подозревал, что его могут убить. Но мне показалось, что он влюблен в эту женщину.

Я молчал. Я собирался с мыслями. Итак, ситуация проясняется. Анна. По-видимому, это и есть та женщина, которую любил Стас. Все сходится. Красивая, экстравагантная, старше его. Из-за нее Стас вполне мог бросить Васю. Васька – это совсем другое. Простое, веселое и не такое уж красивое. Мне тоже, не скрою, нравятся женщины, подобные Анне. Но полюбить такую по-настоящему я бы не смог. Разве что испытать мимолетную страсть – слишком много через мою кинематографическую жизнь проходило разных красавиц… И только к середине жизни я понял, что по-настоящему любить можно только таких, как Вася. Между тем я вполне допускал, что из-за Анны Стас мог потерять голову и совершить массу ошибок, которые могли не понравиться Толмачевскому, его подруге, что не просто жила с ним, но наверняка и работала на него.

И все же на этот раз меня больше всего мучил другой вопрос – о моем друге Вано. Уж очень истории схожие. Муж, жена. Темный вечер. Пьяный парень пристает к красивой женщине. Муж, справедливо защищая ее, бьет парня по голове первым попавшимся камнем. Но этот удар оборачивается против него. У парня имеется влиятельный папаша, который ловко выпутывает его из этой скандальной истории. Продолжения Лядов не знает, я же вполне могу догадаться: мужа упекают в тюрьму на пару-тройку лет.

Итак, ситуации как две капли воды. Но разве не может быть похожих историй в таком огромном городе? Как знать… Неужели – Вано? Даже если это неприятное происшествие случилось с ним и Стасом, то ради чего они оба это так тщательно скрывали?

Я попытался вспомнить, как они встретились. Да, все сходится. Вано, увидев Стаса впервые, помрачнел и уткнулся носом в стол. А когда Толмачевский подвел к нашему столику Стаса, Вано просто-напросто смылся. И все же…

Все же встреча состоялась. Да, я помню. Ну, конечно, они сразу же узнали друг друга. И за нашим столиком между ними возникла словесная перепалка. Сразу было видно, что они не питали симпатии друг к другу, но с течением времени как-то сумели сгладить взаимное неприятие, не желая при этом афишировать свое знакомство. Впрочем, Стаса еще можно понять, но – Вано? По идее, он должен был наброситься на Борщевского с кулаками. Он этого не сделал и по сей день скрывает свое знакомство с ним. Почему? По одной лишь причине, если он…

Стоп. Стоп, дорогой Ник. Вначале ты должен окончательно выяснить, одна ли это вообще история – история Стаса с печальным блуждающим взглядом и история Вано. Кроме того, если Вано – преступник, то куда девать Анну, скрывающуюся в ночь убийства за кулисами? Правда, Анны вполне могло и не быть, ведь Вано вернулся по какой-то абсолютно неправдоподобной причине: он сам мог воспользоваться возникшей ситуацией, подсыпать цианид в чашку с водой, а потом сочинить историю про Анну. Показательно, что швейцар сам толком ничего не сказал – это Вано, в конце концов, спровоцировал его на такое красноречивое молчание. А затем…