Смешная русская история (статьи)

Синюков Борис Прокопьевич

Разве можно эту галиматью читать спокойно, зная, что пишет ее философ с докторской степенью? И зная, что хазары – это русские и татарские казаки–разбойники, отбившиеся от своего народа, местные племена калмыков, пасущих овец и не знающих даже что они «хазары», и другая всякая разноплеменная разбойная сволочь, на бумаге объединенная в Хазарский каганат евреями – единственными грамотеями тех времен. Евреи просто жировали на этом «хазарском» прыще в качестве торговцев, скупщиков краденого и менял–банкиров, возникшем на добыче и транзите поваренной соли из озер Эльтон и Баскунчак, и торговле русскими рабынями для Востока, на котором была острая нехватка женщин. (Подробности в книге).

И Демин эту мою концепцию немедленно подтверждает, правда,

сам не догадываясь об этом. Он пишет: «…хазары предпочитали в качестве русской дани по девице от дыма» и приводит «раскрашенную миниатюру (рис.30)» из Кенигсбергской (Радзивиловской) летописи, из которой «каждый может самолично увидеть русского данника, склонившегося перед самодовольным хазарином…, а сзади него жмется испуганная стайка круглолицых русских девушек, коим суждено стать хазарскими наложницами». А я смотрю на эту «миниатюру» и вижу базар или торговую улицу с каменными двухэтажными домами по обе стороны. На крыльце домов по обе стороны улицы сидят два купца, напротив них стоят два продавца со связками шкурок в руках и девицами за спиной, торгуются, хвалят – хают, продавцы подобострастно, купцы – высокомерно. Ведь не купцы пришли покупать, а к ним в город пришли продавать. И если вы еще почитаете Ибн–Фадлана, слова которого я привел в своей книге, то вам совершенно станет ясно, что это нарисована именно продажа своих граждан купцам «персидским», а никак не дань «хазарам». Была бы дань, не было бы два «приемщика дани», напротив друг друга по разны стороны улицы, а был бы один «приемщик», притом с охраной по бокам как это и положено большому чину. Была бы дань, не было бы и двух данников, в разные стороны отдающие «дань». Была бы дань, ее бы не было так мало – связка шкурок, а была бы повозка хотя бы. И, наконец была бы дань, торжественно бы было, как в кино показывают. А тут продажа, притом «хазарин» не себе в гарем девиц покупает, а на перепродажу. Он бы от стольких девиц больше бы и с постели не поднялся опять за ними ехать.

Далее Демин показывает, как «русеют» хазары: «Образ такого обрусевшего кочевника сохранился в былинном цикле о встрече и битве Ильи Муромца с собственным сыном Сокольником. В некоторых былинах он именуется Жидовином–богатырем:

Еще что же за богатырь ехал?

Из этой из земли из Жидовския

Проехал жидовин могуч богатырь

На эти стрепи Цицарския.

Но я–то знаю из других источников, что Илья Муромец был главой казаков–разбойников на Дону, пропивал даже крест свой, сроду не был женат, никчемный бандит был. И дружки его – Добрыня и Алеша – зятья Соловья–разбойника. Кроме того, у евреев по сей день родство идет не по отцу, а по матери, в данном случае — «хазарке».

Подделки летописей

В своей книге я много данных приводил о различных подделках истории, но этих там нет, поэтому не могу удержаться. Чем больше мы узнаем о подделках официальной истории, тем быстрее задумаемся. Демин пишет: «Первоначальный текст Несторовой летописи испорчен и во многих других местах (первое место – изъятие 10 лет Вещего Олега правления), но именно здесь удается схватить позднейшего «правщика» за руку. Ибо мало ему было вырезать подчистую рассказ о 21 годе правления Олега и подчистить остальные, так нет – после сообщения о гибели князя «от змеи» (критика есть, но длинная) он вдруг вставляет обширный текст, не имеющий совершенно никакого отношения к русской истории. При жесточайшем дефиците пергамента, на котором писали летописцы, незваный редактор вдруг вставляет поучительную историю …»

Или вот такой опус: «И данное повествование Нестору уже не принадлежит; оно было механически добавлено при последующей обработке исходного текста и есть только в Ипатьевской летописи (а в Лаврентьевской нет). Вся история с ослеплением Василька по стилю напоминает, скорее, протокол допроса… Но вместо каких подробностей появился сей протокол? – вот в чем вопрос. Изъятое из Несторовой летописи безвозвратно утеряно. Все последующие добавления сделаны чужой рукой, так или иначе

связаны с восхвалением Владимира Мономаха… Что же касается благих деяний и помыслов, то их можно суммировать в некотором эссе, назвать «Поучением» и как бы невзначай вставить в «Повесть временных лет: пускай доверчивые потомки считают, что обширная вставка принадлежит самому Нестору».

«Операция по «улучшению» летописи получилась, однако, топорной: «Поучение Владимира Мономаха» вставили самым несуразным образом, поместив его безо всякой логики между Несторовыми размышлениями о происхождении половцев и одним из самых загадочных фрагментов «Повести временных лет» – рассказом новгородца Гюряты Роговича о подземных обитателях Югорской земли на Крайнем Севере. Соственноручные же записи Нестора обрываются на дате 11 февраля 1110 года – причем неожиданно: Нестор сообщает о появлении над Печерским монастырем грозного знамения… и – конец.

Вот поэтому–то и приходится при восстановлении событий истории верить не летописям, а здравому смыслу из них вытекающему, отбрасывая одни сведения и интерпретируя другие по–новому. Например, надо доискиваться причины того, почему последние десять лет правления Вещего Олега вычеркнуты из истории. Или возьмем Вдадимира Красное Солнышко, он же Мономах и Креститель Руси. Он же восхвален в нашей истории больше некуда. Но! «Когда Владимир вероломно умертвил старшего брата Ярополка, первое же, что он сделал, согласно повествованию летописца, это овладел вдовой великого киевского князя, красавицей гречанкой (греки – это евреи – мое). «И была она беременна, и родился от нее Святополк, — сообщает далее «Повесть временных лет», подчеркивая изначальность каиновой печати, наложенной на будущего убийцу святых мучеников Бориса и Глеба. Из сообщений летописца неясно также, была ли гречанка уже беременна, когда стала наложницей Владимира (и тогда Святополк Окаянный – не родной ли его сын), или зачала во грехе будущее «исчадие ада» русской истории».

Совершенно непонятна нам сегодня та ожесточенность смертельной борьбы русских князей между собой: отец на сына, сын на отца, брат на брата. «По мере разрастания Рюрикова гнезда все больше и больше появлялось обиженных и ущемленных изгоев, которые считали себя достойными лучшей доли, и вступали в непримиримую борьбу с более удачливыми конкурентами. Сильные и умные в конце концов побеждали. <…> Наибольшую активность в борьбе за великокняжеский престол проявил шестой сын Владимира Мономаха Юрий, прозванный Долгоруким».

Когда все это читаешь в русской истории, волосы становятся дыбом. Столько жестокости проявляет между собой ближайшая родня, так она ненавидит друг друга. Но этого не может быть среди родни, думаем мы, сравнивая историю со своими впечатлениями от жизни. А нам внушают, дескать, у вас и делить нечего, а тут царства–государства. Мы вроде начинаем верить, совершенно не обращая внимания на то обстоятельство, что в современных богатейших семьях Опенгеймеров, Рокфеллеров, Кеннеди и так далее ничего подобного нет. Нам же скажут сразу же, если мы вновь засомневаемся, нравы, видите ли, не те ныне. И мы опять верим. А что нынешним историкам сказать? Они же как данное принимают вранье историков предшествующих.

Когда я подумал над этим, сопоставил «непрерывность родословия Рюриковичей», а потом сменивших их Романовых, то на Романовых сразу стало видно, сколько раз прерывалась их династия (подробности в других работах). Но по истории она непрерывней нитки на катушке. Как же быть династии без «непрерывности»? А как же тогда быть с «непрерывностью» «Рюриковичей»? Да точно так же, сделать ее «непрерывной», и все дела. Пусть дерутся не на живот, а на смерть, убивают друг друга, «ослепляют» и так далее, но «непрерывность власти» должна быть сохранена во что бы то ни стало! Народ должен знать, что власть «непрерывна», а значит, и законна с самой глубины времен. Для этого, собственно, и «позвали Рюрика володеть нами» историки, притом подделав летописи самым грубым и беспардонным образом (подробности в книге).