Смеющийся труп

Гамильтон Лорел Кей

На наши вопли должны прибежать истребители. По крайней мере, лучше им бежать. Этот зомби был слишком проворен и слишком опасен. Он может оказаться более невосприимчив к пулям. Впрочем, лучше не выяснять. Просто поджарить его, и дело с концом.

На нашей улице, кроме нас троих, никого больше не было. Мы даже не слышали ни шагов, ни грохота переворачиваемых баков. Интересно, может, все остальные уже добежали до канадской границы?

Стемнело окончательно. Я знала, что где-то наверху есть звезды и луна, но сейчас я не смогла бы этого доказать.

С запада надвинулись черные и тяжелые, словно бархат, тучи. Только свет фонарей позволял еще хоть что-то разглядеть в этой тьме.

Не знаю, как себя чувствовала Робертс, но у меня уже болели все мускулы. Каждый раз, когда Ки толкал очередной бак, я замирала, прицелившись. Я должна была выстрелить прежде, чем зомби вцепится ему в горло. По широкому лицу корейца градом катился пот. Даже в тусклом свете фонарей было видно, как оно блестит.

Приятно знать, что не только мне тяжело. Разумеется, мне не приходилось совать руку в предполагаемую нору взбесившегося зомби. Но беда в том, что я не знала, насколько хорошо стреляет Ки или Робертс. Я знала только, что я хорошо стреляю. И знала, что сумею задержать эту тварь до прибытия подмоги. Отстреливать от зомби куски — моя обязанность. Это самое лучшее распределение сил. Честно.

Вопли. Откуда-то слева. Мы все трое застыли. Я обернулась туда, откуда раздался крик. Только темные здания и лужицы света под фонарями. Никакого движения. Однако крики не утихали и становились все пронзительнее.

Я побежала на крик. Ки и Робертс дышали мне в спину. Я бежала, держа браунинг перед собой обеими руками: так было легче бежать. Я не смела убирать оружие в кобуру. В голове у меня возник образ покрытого кровью мишки. Крики стали тише. Кто-то умирает там, впереди.

Теперь повсюду в темноте чувствовалось движение. Мы все бежали на крики, но было уже поздно. Мы все опоздали. Крики прекратились. Не было ни одного выстрела. Почему? Почему никто ни разу не выстрелил?

Миновав четыре дома, мы уперлись в чугунную ограду. Придется все же убрать пистолет. С одной свободной рукой не перелезешь. Черт побери. Я ухватилась за верхушку ограды и перебросила себя на ту сторону.

Я приземлилась на клумбу с цветами и упала на колени, раздавив несколько высоких цветов. Стоя на коленях, я была значительно короче их стеблей. Ки приземлился рядом. Только Робертс удалось удержаться на ногах.

Ки встал, еще не достав пистолета. Я же вынула браунинг, еще пока копошилась в цветах. Я могла встать только вооружившись.

Я уловила какое-то стремительное движение, но ничего не увидела. Мне мешали цветы. Робертс внезапно с криком упала навзничь.

Ки выхватил пистолет, но в это время неясная тень сшибла его с ног, и он упал на меня. Я не успела откатиться и оказалась придавленной им.

— Ки, слезь с меня, черт тебя подери!

Он сел и пополз к своей напарнице, не выпуская из рук пистолет. Он, не отрываясь, смотрел на Робертс. Она не шевелилась.

Я всматривалась в темноту, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Эта тварь двигалась быстрее

человека. Быстро, как вурдалак. Никакой зомби на это не способен. Неужели я ошибалась? Неужели это что-то другое? Что-то гораздо более страшное? Скольких жизней будет стоить сегодня моя ошибка? Что с Робертс?

— Ки, она жива? — Я обшаривала взглядом темноту, борясь с желанием смотреть только на освещенные участки. Повсюду слышались крики, но это были крики растерянности: «Где оно? Куда оно делось?» Крики все больше отдалялись.

Я завопила:

— Сюда, сюда! — Наступило затишье, потом голоса начали приближаться. Копы производили столько же шума, сколько стадо страдающих артритом слонов.

— Рана тяжелая?

— Да. — Ки убрал пистолет в кобуру и прижал руки к шее Роберте. Что-то черное сочилось у него между пальцами. Боже.

Я опустилась рядом с ним на колени, держа оружие наготове. Казалось, все тянется очень медленно, хотя ни самом деле с того момента, как мы перескочили через забор, прошло всего несколько секунд.

Взяв пистолет в одну руку, я пощупала у раненой пульс. Он был слабый, прерывистый, но все-таки сердце еще билось. Убрав руку, я увидела на пальцах кровь и вытерла их о штаны. Эта тварь чуть не отрезала ей голову.

Но куда она делась?

Глаза Ки превратились в сплошные зрачки. Кожа его в свете фонарей казалась бледной, как у прокаженного.

Кто-то шевельнулся, слишком близко к земле, что бы быть человеком, но приблизительно такого же размера. Виден был только силуэт на фоне стены дома, он быстро исчезал в тени.

У него оказалось куда больше ума, чем у обычного зомби. Я ошиблась. Я ошиблась. Я ни хрена не поняла. И теперь из-за моей ошибки Робертс умрет.

— Оставайся с ней. Не дай ей умереть.

— А ты куда? — спросил Ки.

— Я за ним. — Я перемахнула через забор, держась только одной рукой. Адреналина в крови, должно быть, заметно прибавилось.

Я кинулась во двор, но ничего не увидела. Только смутное пятно промелькнуло перед глазами, как мышь, застигнутая на кухне светом лампы. Пятно скорости, только большое, величиной с человека.

Оно завернуло за угол, и я потеряла его из виду. Проклятие. Я бежала изо всех сил, держась подальше от стены, и в животе у меня все сжималось, когда я представляла себе, как чьи-то пальцы раздирают мне горло. Я обошла дом, держа пистолет наготове. Ничего. Я снова и снова всматривалась в темноту и лужицы света. Ничего.

Сзади послышались крики. Копы подоспели. Боже, пусть Робертс выживет.

И снова движение — через круг света от фонаря перед следующим домом. Кто-то крикнул:

— Анита! — но я уже бежала следом за тенью за угол лома. Я крикнула на бегу:

— Вызовите истребителей! — но не остановилась. Я не смела остановиться. Я единственная, кто его видел. Если я его потеряю, он убежит.

Я бежала сквозь тьму одна за существом, которое могло оказаться вовсе не зомби. Не самый умный из моих поступков, но у меня не было выбора. Не было.