Смоленский поход
Шрифт:
Объехав приветствующих меня радостными криками ратников, я двинулся в лагерь. Как оказалось, для меня там разбит шатер, вокруг которого рьяно несут службу отставшие от меня в Вязьме придворные. Впрочем, первым делом я решил посетить не шатер, а артиллерийский парк. При осмотре пушек выяснились две новости. Хорошая заключалась в том, что все орудия благополучно доставлены, равно как и изрядный запас пороха и ядер. Плохая же была в том, что строить осадные батареи никто не собирался. Ван Дейк хотел мне что-то сказать, но я жестом остановил его.
— Немного позже,
Немного заерзавший после этих слов Черкасский, улучшив минуту спросил:
— Дивлюсь я, государь, откуда у тебя столько немецкой пехоты и конницы прибыло?
— Брат мой, король Густав Адольф, прослышав о затруднениях моих, послал мне помощь. Кстати, как там походная казна моя, в целости ли?
— Конечно в целости, как можно сомневаться, а на что…
— Позже, Дмитрий Мамстрюкович, позже все узнаешь!
Через час все воеводы, большие и малые были собраны в моем шатре на совет. Выйдя к собравшимся я сел на походный трон и начал говорить.
— Верные мои слуги, бояре и воеводы, за то, что дошли до Смоленска в полном порядке я вас хвалю и своею царской милостью жалую. Однако хочу заметить, что я со своим войском за тоже время втрое больше прошел. Три литвинские рати разбил и три города на шпагу взял. И в ратях моих порядку не менее, а дела сделано куда как больше. Ты князь, Дмитрий Мамстрюкович, сказывают уже неделю здесь, а дел всего-то, что лагерь поставил. Ни острожков нет вокруг Смоленска, ни батарей осадных! Слава богу, хоть разъезды посылаешь вокруг.
— Государь, — попробовал возразить Черкасский, но я прервал его.
Помолчи, князь, я еще не закончил! Теперь, ты, царевич Арслан! Я тебе, куда велел идти?
— Прости бачка-государь, — повинился сразу хитрый татарин, — бояре твои велели с князем идти.
— Бояре, это да, это оправдание! Слушай Арслан, а может тебя и царем касимовским бояре сделают, или я для того тоже нужен? Ну, да ладно, быль молодцу не укор. Готовься, пойдешь со своими джигитами в набег на Литву.
— Хорошо, бачка-государь, все сделаю, как велишь, — расплылся в улыбке ничуть не обескураженный царевич.
— Теперь, о Смоленске. Есть ли у вас план города? Приказные сказывали, что найдут к походу.
— Нет, государь, — вздохнул второй воевода князь Троекуров, — не нашли, чернильные души!
— Если позволите, ваше величество, я сделал небольшой набросок, — вышел вперед с этими словамиВан Дейк, — к сожалению, внутреннее расположение для меня терра-инкогнита, но наружные укрепления я воспроизвел достаточно точно.
— Отлично, показывай, — проговорил я, глядя как мой инженер раскладывает рулон бумаги на столе, — а это что тут?
— Я полагаю необходимым устроить в этих метах батареи.
— О, уже и места наметил, изрядно! — Похвалил я его.
— Государь! — почти взмолился Черкасский, — да виданное ли дело ставить так близко к стенам пушки. Неровен час, выйдут на вылазку да заклепают, да и не дадут они подойти, у них ведь тоже пушки есть!
— Это необходимо! — набычился в ответ голландец.
— Работы начнем завтра
— Как прикажешь, государь, — обреченно вздохнули воеводы.
— Теперь, следующее, — продолжал я, не обращая внимания на их вздохи, — познакомьтесь. Это полковники Гротте и Дугласс, прошу любить и жаловать! Они командуют пехотой да кавалерией, и им, и людям их надобно заплатить жалованье, согласно контракта, причем немедля!
— Это как же, милостивец, — потрясенно пискнул походный казначей дьяк Лаптев, заглянув в бумаги, — да куда же этакую прорвищу денег!
— Мил человек, нам Смоленск штурмовать надобно, — ласково отозвался я, — и ежели ты думаешь, что с делом сиим справишься лучше, чем мушкетеры, да рейтары, то говорить не о чем. Я их прогоню немедля, а ты завтрева на стены полезешь с саблей.
— Ну что ты государь, я же только о прибытках твоих пекусь, — запричитал казначей, — а коли ты хочешь воинским людям за их труды заплатить, так на то твоя царская воля.
— Милостивец, — заговорил елейным тоном старший постельничий Буйносов, — что ты все в делах, да в заботах. Мы на радостях целый пир приготовили ради встречи, шатер, да баню походную…
— Все бы вам бражничать, да чревоугодие свое тешить! Царь только прибыл, лба еще не перекрестил, а вам и горя мало. Первым делом надобно молебен отслужить, ради благополучного прибытия, а там уж и за стол можно. Где архиепископ Смоленский?
— Так в поляки как город взяли, сразу и увезли преосвященного Сергия в плен…
— Вот незадача, ну да ладно, будет еще время помолиться. Кстати, скажи мне, любезный, как так приключилось что придворные мои, да рынды, да спальники и прочих чинов люди, от царя своего отстали?
— Да что ты кормилец, — всплеснул руками князь, — да ты же сам ровно ветер из Вязьмы сорвался, никого не предупредив! Уж ты бы нам весточку, хоть какую-нибудь дал, уж мы бы за тобой ровно нитка за иголкой!
— Что-то Пушкарев со стрельцами меня нашел, а Миша Романов так и вовсе не отстал. И мне пришлось, чтобы не допустить умаления чести царской, Федора Панина в рынды ставить. А то ведь это смех один, если всего один рында!
— Истину говоришь государь, ровно как в писании…
— Не богохульствуй! — перебил я его славословия и продолжил, — поскольку сей Панин службу нес исправно, и в иных делах отличился, то жалую его чином стряпчего и велю и далее, при надобности, рындой быть в походе.
— На все твоя царская воля, государь, да только родом-то он ниже всех будет.
— А я что, велю тебе ниже его сесть? Сказано же, что при надобности! Покуда таковой нет, то пусть служит по-прежнему у Михальского. Но в списки его внести, да про жалованье не забудьте. Внял ли?