Смоленский поход
Шрифт:
— Как ты меня назвал?
— Царское Величество и Королевское высочество! В вашем роду не многие достигали таких высот и необходимо закрепить это соответствующими символами. Как Великий Герцог, вы вассал Императора Священной Римской Империи, но как русский царь вы равны ему, притом, что по происхождению Никлотичи ничуть не ниже Габсбургов.
— Тебе бы придворным быть.
— А разве я не ваш слуга? Стало быть, я придворный.
— Да, наверное, остается пожаловать тебя стольником или спальником…
— Это еще зачем? Раз вы государь в двух странах, то вам нужно два двора. Пусть
— Пожалуй, в твоих словах есть смысл.
— Конечно, есть, старый Фриц многое повидал, и многое понимает. У вас есть верные слуги среди русских, но наверняка есть и такие кому вы не нравитесь.
— Ты уже успел оценить их верность?
— У меня наметанный глаз на такие дела, вот на тех парней, что стоят с посеребренными алебардами перед входом, определенно, можно положиться.
— Ты думаешь?
— Они мне помогли вывезти кое-какие вещички, и я предложил им благодарность, но они не взяли.
— Вот как? Кстати, что ты там вывез и откуда это взялось?
— Ну, Анна шепнула мне словечко, и я понял, что лучшего случая не представится. Я, конечно, уже стар, но вам это добро пригодится.
— Старый разбойник, ты ограбил поляков?
— Я ландскнехт! И хорошо знаю, что прибыток всегда лучше убытка.
— Ваше величество, я закончила, — присела в книксене, хлопотавшая вокруг меня Лизхен, — вы выглядите просто восхитительно!
— Слава богу, а то у меня в глазах уже рябит. Можешь идти девочка, хотя подожди, ты говорила с Гретой о платье?
— Да, ваше величество, она обещала сделать все как можно скорее.
— Не надо, как можно скорее, надо как можно лучше! Хорошо, ступай.
— Милая девушка, Анна хорошо ее обучила, — проговорил Фридрих, когда девушка выпорхнула из шатра.
— Да, я доволен ею.
— Я слышал, вы женились?
— Да, и у меня родился сын, правда, я его еще ни разу не видел, потому что они в Швеции.
— Вас не зря называют странником.
— Ты и об этом слышал?
— Европа — одна большая харчевня. Если кого-то в одном ее конце назовут свиньей, то скоро об этом будут знать все посетители.
— Да, хорошее сравнение, нечего сказать! — Засмеялся я.
— Это правда, что вы сказали Анне о Марте?
— Да, старый ворчун, она родила мне дочь, и я ее тоже еще не видел, надеюсь, матушка позаботится о них.
— У герцогини доброе сердце, хотя она уже не молода, вы не думали забрать их к себе?
— Пока я не могу добиться даже приезда жены с сыном, — вздохнул я, — наверное, принцесса Катарина права, я еще не слишком уверенно сижу на здешнем троне, и им не стоит рисковать.
— Марту бы это не остановило.
— Знаю, но это останавливает меня. Я слишком многое пережил с нею и не хочу рисковать. К тому же законы в этой стране отличаются от европейских. Бастарды здесь не имеют никаких прав. Если все пойдет хорошо, то когда моя дочь вырастет, в Германии она будет завидной невестой. Бароны, графы, а может быть, даже, и князья выстроятся
— Варварская страна, — покачал головой старый ландскнехт, — но мне отрадно слышать, что вы научились заботиться о других.
— Я посылал своих людей в ту деревню, где оставил тебя…
— Значит, тогда было еще не время нам встретиться, мой мальчик, но я знал, что оно настанет.
— Конечно, старый разбойник, кто ведь должен научить моих сыновей держать шпагу?
— Государь, все собрались, — просунул голову сквозь занавес Федька Панин.
— Иду, — коротко отозвался я, поправляя перевязь со шпагой и протянув руку за пистолетами.
— Разумная предосторожность, — похвалил меня Фридрих, подавая мне заряженное оружие. О, я смотрю и ваши допельфатеры при вас?
— Да уж, и я не раз благословлял баварских оружейников, сделавших такое чудо-оружие.
Выйдя из шатра я быстро прошел к накрытому столу и, усевшись на походный трон, пригласил садиться всех собравшихся.
— Государь, приглашает всех к столу, — громко провозгласил Вельяминов и мои гости стали рассаживаться. Немецкие, шотландские и ирландские офицеры быстро устроились за одним столом, а вот русские вдоволь поспорили, кому, где сидеть, согласно родовитости, пока Никита их не урезонил, — велено быть без чинов!
— Государь, — первым поднял чашу мой кравчий, — еще и полгода не минуло, как господь вразумил нас выбрать тебя на осиротевший престол наш. И с тех пор, как исполнили мы его волю, показывает он нам свое благоволение во всех делах. Прекращается смута в измученной земле нашей, ложатся под нашими мечами, вражеские рати, яко спелые хлеба перед жнецами. Наши силы множатся, а противники напротив — теряют их. И если с нами бог, то кто же на ны?
Собравшиеся подтвердили слова Вельяминова радостными криками и, вскочив, подняли свои кубки. Милостиво улыбаясь, я приложился к своей чаше и, против обыкновения, не просто отхлебнул, а выпил ее до дна и перевернул на радость собравшимся. Торжественное мероприятие, именуемое в народе пьянкой, началось.
Хотя в Белой, как раньше в Ржеве, пришлось оставить один из казачьих полков в качестве гарнизона, силы мои за счет подоспевшего мекленбургского полка и перешедших на мою сторону наемников меньше не стали. Отпраздновав победу, я, не мешкая, двинул войско к Смоленску, рассчитывая соединиться там с Черкасским. Смоленск — цель нынешней компании, и взятие его будет означать победу, а затянувшаяся, не дай бог, осада неминуемо приведет к поражению. Мы все ближе к врагу и идем теперь все вместе. Разве что Михальский со своей хоругвью и оставшимися казаками рыщет вокруг нас, разведывая обстановку. На ночь мы окружаем себя стеной обозов, а днем медленно, но верно, движемся к цели своего путешествия. К царским возам присоединились и два фургона моего Фридриха. Обычно он управляет одним из них, а рядом с ним сидит Лизхен, к которой старик быстро привязался. Управлять вторым Шемякин усадил одного из слуг и теперь тому частенько достается за нерадивость.