Смотри на меня

Тэль Аадет

Ещё!

Ощущений так много, что кружится голова, но я хочу больше. Хочу всё, что он может дать.

Шаррэль улыбается, осыпая поцелуями мою шею и обнажённое плечо. Я этого не вижу, но каким-то шестым чувством безошибочно угадываю улыбку.

— «Ещё» будет, когда повзрослеешь, — усмехается, медленно поглаживая по бедру. Его глаза блестят от возбуждения, но взгляд спокойный, даже чуть ироничный. — Обещаю всё возместить!

— Бережёшь моё детство? — смеюсь, изогнув брови. — Ты вообще

помнишь, что…

Не дав договорить, инкуб с неожиданным голодом сминает мои губы своими, целуя глубоко и жадно — до жаркой волны по всему телу. Пытаюсь ответить, включиться в процесс, но просто не успеваю. Он топит меня в своей страсти, не давая даже вдохнуть. Все мои попытки сделать хоть что-нибудь кажутся неумелыми и неуклюжими, и я бросаю их, полностью отдавшись на милость Шаррэля.

— Ирочка, — шепчет он, отстранившись ровно настолько, чтобы можно было смотреть друг другу в глаза, — я помню, что ты уже взрослая. Но внешне… Меня от этого клинит. Пожалей меня, ладно?

— Ладно, — уступаю, погладив его по волосам.

При местной продолжительности человеческой жизни даже мой реальный возраст — это очень и очень немного. Уже не детство, конечно, но где-то близко. А Шаррэль вырос среди демонов, для них два десятка лет — пустяк. Не говоря уж о том, что выгляжу я пока на порядок младше. Не удивительно, что ему не по себе.

— Спасибо. Можно, я сделаю тебе расслабляющий массаж ножек? В благодарность за понимание.

Глядя на его плутоватую улыбку, я мысленно фыркаю. Серьёзно? Это из «благодарности» его пальцы уже сейчас так соблазнительно гладят мою щиколотку?

— Мне будет достаточно и торта, который утром пекли, — предлагаю, притворившись, что не понимаю его мотивов. — Но если ты хочешь именно массаж…

— Хочу, — инкуб с тихим смешком целует меня в коленку и поднимается. — Подожди тут, я быстро принесу масло.

Он уходит, а я, усевшись поудобнее, с улыбкой вытягиваю ноги и шевелю пальцами. Как он там говорил? «Милые», да?

Так непривычно быть для кого-то любимой от самой макушки и до кончиков ногтей… и так страшно, что всё это может внезапно закончиться.

Искренен ли со мной Шаррэль? Обычно сомнений в нём у меня не возникает. Но иногда, крайне редко, бывают минуты, когда ощущение недосказанности, какой-то едва уловимой фальшивой нотки в гармонии наших отношений заставляяет меня внимательно вглядываться в мягкую зелень его глаз, ища там подсказку. А стоит посмотреть — тут же накатывает стыд: недостаток доверия к тому, кто так уязвимо раскрыт нараспашку, выглядит настоящим кощунством.

Почему я такая неправильная? Почему не могу просто поверить?

Если Шаррэль и замечает мои колебания, то успешно имитирует полную неосведомлённость и ничего не предпринимает.

Хотя,

нет, не так. Он нарочно, ничуть не стесняясь, показывает, как сильно я ему необходима. И, нужно признать, это даёт мне почву под ногами, отгоняет глупые сомнения в том, что беззаботное счастливое состояние, так похожее на полёт, вот-вот оборвётся сокрушительным столкновением с каменной реальностью. Его руки всегда бережные, взгляды — тёплые, а желание нежности и ласки настолько искреннее, что кажется порой почти детским. Но я, конечно, понимаю, что оно совершенно другое.

Ни один знакомый мужчина не воспринимал возможность сделать для своей девушки массаж ног в качестве желанной награды, а Шаррэль… Интересно, понравятся ли ему чулки и туфли на шпильке? Помнится, в Антэрде я как раз видела несколько магазинчиков, торгующих женскими радостями…

— Что ты задумала? — вернувшийся инкуб настороженно замирает в дверном проёме, внимательно изучая моё лицо.

— Ничего особенного, — невинно пожимаю плечом.

Хмыкнув, он подходит ближе, присаживается на диван и бережно укладывает мои ножки к себе на колени. Щекотно проводит пальцами по стопе.

— Скажи… А как вообще это работает?

— «Это»?

— Ну, «еда», — поясняю, наблюдая, как он выливает на ладонь немного прозрачно-золотистого масла. — Инкубы насыщаются от чужого удовольствия или и от своего тоже?

— Одно другому не мешает, — насмешливо косится Шаррэль. Кажется, выбранная мной тема его позабавила, но я хочу разобраться. — Однако близость между инкубом и суккубой не насытит ни одного из них.

— А с другими? Если вы впитываете энергию… м-м-м, боже, как же приятно!

Усмехнувшись, он снова с нажимом проводит от пальцев к пятке, круговыми движениями массирует свод, и это едва ли не самое восхитительное, что со мной было! Я, конечно, слышала, что стопы буквально усеяны нервными окончаниями, но никогда не думала, что ощущения могут быть настолько захватывающими. От ног по телу расходятся волны расслабляющего тепла. Хочется просто откинуться на мягкую спинку дивана, закрыть глаза и с блаженной улыбкой отдаться умелым рукам, позволяя им делать, что пожелают.

Так я и поступаю, изредка поглядывая из-под ресниц.

Хорошенько размяв подушечку и подъём стопы, он перемещается к пятке и ахиллову сухожилию. Сначала просто гладит, а потом с нажимом проводит по щиколотке вверх и вниз, отчего всё моё тело пронзает резкая дрожь неожиданного удовольствия.

Удивлённо распахнув глаза, натыкаюсь на удовлетворённую улыбку инкуба. Не отводя от меня взгляда, он снова сильно надавливает в том самом чувствительно месте, и я невольно ахаю. Хоть и знала, чего ожидать, ощущения всё равно слишком приятные.