Смотритель Пустоты. Голос из тьмы
Шрифт:
– Вперед! – скомандовал он.
Они скакали без продыху без малого сутки. Когда лошади – их удалось успокоить не сразу – путались в собственных ногах, всадники сбавляли темп и держали животных шагом. Но не останавливались, пока к следующему вечеру не достигли деревеньки в окрестностях Идвала. Возможно, если им повезет, и их травят без позволения короля Драммонда, здесь еще не ведают о мнимых прегрешениях Смотрителей Пустоты и дадут приют. Другой надежды не было.
Данан в дороге вырубилась почти сразу, привалившись к груди командора. День оказался для чародейки слишком
Всех мучал голод (самый обычный, человеческий), усталость, боль в пояснице и ногах. Может, поэтому взгляды местных не казались им ни враждебными, ни особо подозрительными. Разве что на гнома поглядывали с интересом – в этой стороне их нечасто встретишь. Но не более того.
– Не найдется ли тут места, где можно остановится пятерым путникам? – спросил Редгар у прохожего.
Тот указал на единственную в поселении таверну. Хозяин оной, когда Ред, переложив спящую Данан в руки Борво, обратился к нему, оглядел их с сомнением. Бойцы тут же напряглись. У Дея непроизвольно сжались губы. Но хозяин только сказал:
– Прямо по соседству две комнаты нынче не найду, господа.
Вперед вышел Хольфстенн, выудил из подкольчужного тайника один золотой, при виде которого глаза хозяина заблестели сильнее монеты, и сказал:
– Нам всего на но… на сутки, но можно какой-то хлев, подсобку или кладовую, разбитую караулку – что угодно, куда влезем мы все?
Хозяин долго присматривался к компании, и гном, наступив на горло собственной натуре, сподобился:
– Утром если соберешь нас в путь, получишь еще один.
– Один? – уточнил хозяин.
– Один, – твердо ответил Хольфстенн. Ему это золото тоже не с небес в руки свалилось.
– По рукам, – согласился хозяин. – Обождите тут, скажу своему парнишке, чтоб перетащил продукты из второй кладовой. Там влезут трое. И за перегородкой – там даже не дверь, увидишь потом – стоит кой-какой инструмент, покучнее составите, и еще столько же места наберется. Матрацы перетащим с коек наверху. Обождите, господа.
Хозяин таверны и впрямь напряг домашних, пособничавших ему в деле, и вскоре Редгар с компанией оказались в каком-никаком укрытии. Он лично скинул с пальца большой серебряник, сказав:
– На лошадей.
Хозяин кивнул: сначала просто, потом взглядом указав на чародейку.
– Девка… она…
– Не похищали, – заверил Ред. – Из-за этого проблем не будет.
– Хорошо. Врач нужен?
Редгар качнул головой:
– Просто спит.
Их обогрели и накормили, оставив в покое. Даже в этой ситуации путники договорились нести охранение. Но, в целом, это была остро необходимая передышка. Кое-как стянув с себя сапоги и хотя бы часть доспехов, они развалились на принесенных матрацах. И даже Дей, которому выпало дежурить первым, вырубился, едва затылком – сидя – прислонился к стене.
Когда Ред открыл глаза, была глубокая ночь, Данан все еще спала. Это всерьез его напрягло: ей всегда будет нужно столько отдыха на восстановление? Остальные были на ногах, они расселись за перегородкой кругом и снова что-то ели. Редгар подсел, схватил первое, что увидел – кусок сыра, потом увидел, плошку с какой-то кашей, засунул ложку с горкой в рот, прикрыв глаза.
– Это ты
Хольфстенн глянул на Реда с досадным любопытством и не удержался:
– Сразу видно, что ремесло наймита ты оставил далеко позади, командор, и в последние лет двадцать всегда путешествовал как член, а то и глава почетного ордена. Не всем так везет, знаешь ли. Сколько тебе лет?
– Пятьдесят два, – ответил Ред. Гном вытянулся в лице.
– По людским меркам едва тридцать пять накрутишь.
– В тридцать два года я выпил свою долю Пустоты. И почти как все из нас, не постарел.
На этом Редгар замолчал, снова увлекшись едой. Он ел и ел до отвала – благо, хозяин таверны позаботился, чтобы её хватало на оголодалых путешественников. Потом, наконец, глянул на Диармайда и сказал одновременно серьезно и зло:
– Ну, давай. Объясни мне. Ты или ты. – Он перевел взгляд на гнома. – Что я там должен был сделать? Чего я от неё хочу, а? Что бы ты, многомудрый Диармайд Барские Штаны, сделал на моем месте?! Скажи мне!
– Ты б потише, командор, она проснется, – вставил Хольфстенн.
– Помолчи!
Ладно, этот ничего не знал, кое-как заставил себя одуматься командор, и снова уставился на лейтенанта;
– Ты хоть понимаешь, в какой ситуации я её вытащил. ИЗ, – подчеркнул Редгар, – какой ситуации я её вытащил?! Я помню, как этот выродок, её муж, заявил, что девка ему, видите ли, попалась слабая, потому что его капитан лишь четвертый – тот, которого мы встретили давеча, – а она уже отключается! Там был еще один, которому они без конца твердили ткнуть её ножом, чтобы пришла в себя и не портила им удовольствие!
Борво сглотнул. Хольфстенн отвел взгляд. А Дей побелел:
– Ред я ведь…
– НЕ ЗНАЛ?! – Редгар глядел, как бешенный. – И представить не мог?! Такое тугое воображение, да?
Дей молчал и разве что не скулил, как провинившийся щенок перед кучей.
– Когда Марелл понял, что я застал их, он дал мне выбор: либо стать следующим, либо помереть заколотым кучей выродков!
– И ТЫ?.. – сразу три пары одинаково огромных глаз уставили на него.
– Нет, конечно! Но сейчас я выслушиваю советы от каждого из вас, как трахнуть девчонку, которая первый месяц после этого задыхалась в панике и падала в обморок, стоило любому мужику подойти к ней ближе, чем на пять шагов! Или я, по-твоему, вру?! – уставился на Дея.
Тот отлично помнил.
– Н… нет. – Он не представлял, какие может подобрать слова. – Ред, я знаю, чт…
– Ну, давай, что ты затих?! Ты знаешь, что мне следует делать, чтобы она мне дала, да?
– Заткнись.
Редгару показалось, что он не видел, как двигались губы лейтенанта.
– Повтори-ка.
– ЗАТКНИСЬ!
Проклятье. И впрямь губы лейтенанта не двигались.
– ЗАМОЛЧИ! ЗАКРОЙ РОТ!
Данан вопила дурниной. Раздались какие-то звуки, словно её кто-то бил о пол. Редгар до треска кожи сжал кулаки и накрепко зажмурился, так что морщины густо собрались вокруг глаз и на переносице. Остальные, кажется, забыли, как дышать – не знали, что делать, и вообще боялись сделать хоть что-то, чтобы не навлечь на себя женскую боль или ненависть. Ред вскинул голову к потолку и, кажется, впервые набрался должной храбрости.