Смотрящая в бездну
Шрифт:
Соне стало тревожно, она и не заметила, как ее рука – сама собой – робко взяла руку Алекса. Мальчик вздрогнул, но сразу понял, что это, и улыбнулся.
– Не бойся, – сказал он слегка дрогнувшим голосом, и – Соня могла поклясться – вдруг стал выше ростом.
Они пошли, держась за руки через темную ночь, однако девочке это казалось уже не совсем удобным и правильным, она жалела, что рука ее проявила такое самоуправство – что теперь о ней думает Алекс?
– Быстрей, – беспокойно сказал Жук, обернувшись. Даже за несколько шагов было заметно, как горят
– Скорее, – крикнул он, видя, что они не реагируют. – Ну что вы тащитесь, как сонные черепахи.
– Жук прав, – сказала Соня со странной смесью сожаления и облегчения, отнимая у Алекса свою руку. – Надо спешить. Вам же еще назад возвращаться.
– Нет проблем, – храбро выпалил Тимпов.
– «Нет проблем!» – передразнил Жук. – Вот выскочит из-за того вон камня вурдалак, и мы на тебя посмотрим!
Алекс притих, глядя на лежащий у дороги огромный камень: а ну как и вправду за ним притаилось чудовище? Соня непроизвольно вновь схватила руку Тимпова и сжала ее. За валуном никакого вурдалака не оказалось, девочка отпустила руку Алекса и покраснела, досадуя на себя. Хорошо, что при свете всего двух звездочек этого не было видно.
Маячившая впереди долговязая фигура Жука вдруг исчезла.
– Жук, – крикнул Алекс в темноту. – Притормози. Уж больно ты разогнался.
Никто не ответил.
– Жук! – заорал Тимпов что было сил, представив, что ему придется топать обратно одному.
– Замолчи, – прошипел Жук, выныривая из темноты. Его глаза расширились от страха. – Кого ты собрался разбудить?
– Мы думали, что ты сбежал.
– С какой стати? – удивился Жук.
Алекс не нашел, что ответить.
– Ох, и достанется мне от отца, – проговорила Соня, но без всякого страха. Наоборот, больше всего на свете ей хотелось, чтобы все было как обычно: прийти домой, получить нагоняй и – спать.
– Он у тебя такой суровый, – бросил на ходу Алекс.
Соне почему-то стало обидно, хотя Тимпов сказал правду.
– Не суровей твоей матери, – ответила она с вызовом.
Мальчик покраснел и, как и Соня минутой ранее, поблагодарил небо за то, что на нем сегодня всего две звездочки. Кроме того, он вспомнил о матери, понимая, что дома его ждет буря, но отчего-то ни капли не пожалел, что вызвался провожать Соню.
Вот и граница владений Маршалов – невысокий шаткий забор. Отсюда уже был виден дом – черный, окна не светятся, словно нежилой. Сердце Сони тревожно защемило. Но вот в одном из окон на втором этаже промелькнул свет, как будто кто-то зажег и тут же потушил фонарь.
«Наверно, отрубили электричество», – подумала Соня, и ей стало легче – такое часто случалось.
Однако Жук не на шутку встревожился. Он сделал знак остановиться. В тишине, лишь изредка нарушаемой уханьем филина или резким завыванием налетавшего ветра, ребята напряженно наблюдали за домом. Но ничего не происходило: свет в окнах больше не мелькал.
– Ну что, мы идем или как? – нетерпеливо пробурчал Алекс.
– Торопишься к оборотню на званый ужин? – желчно спросил Жук, вглядываясь в темноту.
Во дворе все было как обычно. Только «Фольксваген» зяб на улице, хотя ему положено стоять в гараже.
– Эй, – обернулся к Соне Жук. – Дверь заперта? Где ключи?
– Что за тон? – возмутился Тимпов. – Что это за «эй»?
– Заткнись, сопляк, – рассердился вдруг Жук.
– Что ты сказал? – опешил Алекс.
– Что слышал, вонючка!
– Ах, так, – побледнев как полотно, Тимпов ринулся на Жука, и они сцепились в термоядерный клубок. Соня оцепенела от неожиданности:
– Прекратите, вы! – крикнула она, но клубок не внял ей. Тимпов и Жук бешено мутузили друг друга и, надо сказать, кулаки их опускались с возрастающей силой.
Соне показалось, что она попала в фильм «Сорванцы и негодяи». Ничего более абсурдного она не могла представить: рядом, возможно, враг, враг повсюду, а эти идиоты…
Жук был сильнее Алекса и скоро скрутил ему руки за спиной.
– Ну, успокоился? – прохрипел Жук в ухо Тимпова, но тот не отвечал, упрямо и яростно пыхтел и извивался, как уж. Бац! Нога Алекса в кожаном твердом ботинке ударила Жука в пах. Тот вскрикнул и ослабил хватку. Не дожидаясь, пока скрючившийся в три погибели Жук очухается, Тимпов, словно раненый зверь, кинулся на него.
– Алекс, прекрати! – взвизгнула Соня.
Но мальчишка уже успел схватить Жука за рубаху и рвануть что есть силы. Раздался треск разрываемой ткани.
От этого звука, неожиданно громкого и резкого, Тимпов опомнился и замер, глядя на свои руки, как на чужие. Отряхивая одежду и слегка пошатываясь, он подошел к Соне.
– Ты что, с рельсов съехал? – накинулась на него девочка.
Алекс виновато шмыгал носом. Соня подала ему платок:
– На, утрись, у тебя кровь.
Жук все еще сидел на коленях, скрючившись. Девочка подошла к нему поближе и остолбенела: в почти полной темноте она все же разглядела на плече парня красный знак:
R
Такой же, как на обложке найденной ею в лесу книги.
Жук мгновенно прикрыл знак рукой.
– Кто ты? – хрипло проговорила Соня.
Жук не отвечал, медленно распрямляя спину – под глазом у него была ссадина и наливался синяк.
– Алекс, – позвала Соня, ни на секунду не выпуская Жука из поля зрения.
– Я здесь, – ответил Тимпов из-за ее плеча.
– Ты видел?
– Что?
– Знак. У него на плече, – с досадой воскликнула девочка.
Неожиданно Жук расхохотался. Чего угодно Соня ждала от него: зарыдает и бросится с кулаками, или швырнет камень, или превратится в оборотня, но только не этого. Жук хохотал, как сумасшедший.
– Пошли отсюда, – прошептала Соня, дрожа, и дернула Алекса за рукав свитера. Они медленно двинулись к дому, с опаской оглядываясь на хохочущего Жука.
– Эй! – окликнул он их, задыхаясь от смеха. – Постойте!
– Если думаешь драться, то имей в виду, – предупредил Тимпов, показывая кулак.