Смотрящие в бездну
Шрифт:
Девушка уселась за компьютер, подтянув ноги к себе и пережевывая захваченный с кухни ванильный круассан. Ее поприветствовала знакомая надпись «Добро пожаловать, Элари», а следом изображение туманного леса. Она улыбнулась – хоть что-то в этом мире оставалось стабильным.
Элари провела за компьютером всю ночь, кликая мышкой по сайтам, статьям и фотографиям, иногда сгибаясь и что-то записывая в извлеченном из ящика небольшом блокноте, сохраняя, обрезая скриншоты и печатая их на стоящем сбоку от стола принтере, скрепляя распечатки зажимами, скотчем и складывая в стопку или внутрь блокнота.
Она выключила компьютер. На улице давно рассвело.
И этот рассвет напомнил девушка, что алкоголь плюс долгие танцы, плюс бессонная ночь, плюс стресс – это опухшие глаза и полопавшиеся капилляры, мешки под нижними веками, пересохший язык и головная боль. Что ж, здравствуй, Элари Браун, меня зовут Похмелье, и я, пожалуй, сопровожу тебя на занятия к Роджеру Силману. Ты не против?
«Против», – подумала Элари, попутно осознавая, что, кажется, впервые опаздывает на пары. Она отыскала в шкафу новый комплект белья, черную рубашку и голубые джинсы. Кое-как нацепив все это и покачиваясь от слабости в теле, она подхватила рюкзак и вышла из дома навстречу пропахшему дождем влажному герширдскому воздуху.
***
Телефонный будильник настойчиво пищал прямо возле уха. Бенедикт с трудом разлепил глаза, взял гаджет в руку и смахнул уведомление влево, после чего перевернулся на другой бок, в сторону от слепящего солнца, скрестил руки на груди и закрыл глаза.
«Проспишь же», – сказал ему глас рассудка. Бенедикт застонал и перевернулся на спину, раскинув руки в стороны.
– Гадство, – сказал парень, глядя в потолок.
Юноша встал с кровати, чувствуя во всем своем теле ноющую, но приятную боль, исключая царапины, оставшиеся на спине. Те напоминали о себе неприятным жжением при каждом соприкосновении с футболкой.
Бен почесал укрытый щетиной подбородок и посмотрел на часы – без четверти восемь. Голова ужасно болела, во рту чувствовался привкус чего-то кислого и вязкого, а в квартире стоял легкий запах серы. Двигаясь вразвалочку, парень зашел на кухню, открыл маленький бар и достал оттуда откупоренную бутылку вина, после чего зубами выдернул пробку и сделал жадный глоток прямо из горла.
– Злоупотребляешь, – донеслось до Бенедикта из прихожей. Юноша переполошился и дернул рукой, отчего вино разлилось на его футболку, измазав белый крест в алый цвет. В глубине коридора на невысоком стуле сидел Черный Человек, который за всю недлинную Бенедиктову жизнь периодически являлся к нему.
– Иисус сделал вино из воды… – начал было он.
– Но вино не сделает из тебя Иисуса, – ответил Черный Человек, снимая котелок с головы и укладывая его на колени.
– Ничего не знаю, – ответил Бен, вытирая кухонной тряпкой свою любимую футболку, и, когда ничего не вышло, он раздраженно кинул ее в раковину.
– Замочи в растворе лимонной кислоты, – посоветовал мужчина в котелке, и Бен всем своим естеством ощутил, как тот ухмыляется. За все время он никогда не выходил из тени и никогда не показывал свое лицо, но каким-то образом юноша всегда понимал, какая
– Угу, – ответил Бенедикт, пережевывая наспех сделанный бутерброд. – Вечером непременно сделаю.
Черный Человек дернул плечами.
– Как скажешь. Через шесть часов можешь ее выбрасывать.
Бен прекратил жевать.
– Ну и где я, по-твоему, ее сейчас должен взять? – возмутился он, разводя руки в стороны и разбрасывая хлебные крошки по полу.
Что-то с отчетливым стеклянным звуком бухнулось об пол и, скользя по линолеуму, доехало до ног Бена. Юноша наклонился и поднял банку с лимонной кислотой.
– Как самочувствие? – учтиво поинтересовался Черный Человек. Бенедикт промолчал. Тогда мужчина помахал рукой и пощелкал пальцами. – Я к кому обращаюсь, э?
Юноша ухмыльнулся, закидывая футболку в раковину, наливая воду и заправляя туда несколько ложек кислоты.
– Ты меня игнорировать удумал?
Бенедикт молчал. Он скинул с себя грязные джинсы и несвежее белье, после чего нагой подошел к шкафу и достал новое.
– Срамота, – комментировал голос.
Юноша надел исподнее, натянул черные брюки, носки, после чего сходил в ванную и почистил зубы. Вернувшись назад, парень выбрал черную рубашку с белой колораткой, застегнулся и заправил ее, накинув поверх черный пиджак.
Маркус повернулся к своему гостю.
– Так лучше? – спросил он.
– Определенно, – осведомился гость. – Но грехи свои ты все равно не упрячешь за своим вторым именем и одеждой.
– А, – Маркус отмахнулся от него, как от назойливой мухи. – Священники по всему миру воруют, провозят тачки без пошлины через границы и наживаются на бедных. Что мне будет за мои проступки? Адский котел с такими же сошками, как я, где мы будем бултыхаться в кипящем вареве и тереть друг другу спинки, громко повизгивая при каждом новом ударе вилами от рогатых?
– Нет, – ответил Черный Человек и выдержал паузу. – С тебя просто снимут шкуру.
– Всего-то? – спросил Маркус.
– Это ты сейчас так говоришь, – сказала фигура с котелком. Маркус уже стоял в двери и ничего не ответил на замечание своего давнего друга.
– Так ты что-то конкретное хотел? – спросил его диакон, завязывая шнурки на кожаных туфлях, чувствуя, как теряет равновесие из-за недосыпа и перепоя. Ангел-хранитель молчал, покручивая в темном углу коридора свою шляпу на руке. Маркус тем временем налил виски во флягу и сунул во внутренний карман пиджака. Прошествовав по всему дому обутым, он встал в дверях и оглядел ужаснейший бардак, который воцарился в его скромных покоях.
Маркус развернулся и уже выходил в двери, когда гость сказал:
– Кстати, а как тебе ночное происшествие?
Диакон остановился. На мгновение он вернулся во тьму, в которой летел головой вниз в бездонный колодец, и душу его тогда полнил ужас до самых потаенных глубин.
Он резко развернулся на пятках, да так, что чуть не упал.
– Так это был, – сказал Маркус в пустую квартиру, в которой не было никого, кроме него самого, – не сон… – закончил он, сбив все слова в одно, без эмоций и с леденящим разум осознанием.