Смотрю на мир глазами волка
Шрифт:
Я подробно проинструктировал Фрола, осветив создавшееся угрожающее положение в банде и заручившись его полным одобрением планируемой акции. А значит, и действенной помощью по претворению ее в жизнь.
— Не журись, командир! — стискивая мне руку на прощание, пробурчал Фрол. — Обтяпаем! Дельце выгорит в лучшем виде! Не было такого, чтоб наглые бакланы законным ворам солнышко заслоняли. И не будет!
— Когда ты прекратишь, наконец, меня командиром величать? Западло!
— Извиняй,
Вечером того же дня мы с Цыпой катались по проспекту недалеко от парка-дендрария, высматривая участкового Пилипчука. Капитан в это время обычно совершал променад, собирая нехитрую мелкую дань с «комков». А если без лишних прикрас — подаяние. После безвременной смерти Анжелы участковый окончательно спился, и бутылка-две на ночь ему были уже совершенно необходимы.
Можно, конечно, просто звякнуть к нему на фатеру и забить стрелку, но я вовремя просек, что хитрый хохол вполне успеет цынкануть о встрече Медведю, а это в мои планы никак не вписывалось.
Наконец, его сутуловатая фигура, облаченная в штатское, нарисовалась из-за угла. Шаркающая тяжелая походка, неприкаянно-блуждающий пустой взгляд почему-то вызвали у меня нечто похожее на жалость. С годами, по ходу, становлюсь сентиментален не в меру.
Цыпа припарковал «мерс» на стоянке и, когда Пилипчук поравнялся с нами, мы вышли из машины на тротуар.
Но капитан продолжал идти, даже не заметив двух поджидающих его людей. И вечерний полусумрак здесь был явно не при делах. Видать, участковый уже успел изрядно принять за галстук.
Мы бережно подхватили алкаша под локотки и увлекли его в высокие кованые ворота парка.
— Посидим на скамеечке, капитан, — пояснил я немного ошалевшему от неожиданности участковому. — Разговор есть.
— Совсем оборзели, хлопцы! — возмутился Пилипчук. — Евген, я же еще не затарился. Идти мне надо.
— Успеешь! Цыпа, сваргань-ка пузырек водки. Мухой! Как говорится, тут без поллитры не разобраться.
Капитан, уловив магически-завораживающее слово ВОДКА, вмиг перестал трепыхаться и уже без хипиша поплелся за мной к пруду, где мы и устроились на скамейке.
Уткам, должно, еще не наскучили теплые южные края, и гладь воды была необжито-тихой.
Вскоре появился Цыпа, за его широким офицерским ремнем рукояткой гранаты торчало горлышко бутылки.
Пилипчук засопел, вожделенно уставившись на талию моего телохранителя. Цыпа по натуре не садист, и посему, махом свернув винтовую шляпку, сунул «Смирновскую» в суетливо подрагивающие руки. Капитан, даже не поблагодарив, жадно присосался к горлышку, как теленок к сиське мамаши, блаженно прикрыв глаза и весело побулькивая.
Я не стал прерывать священнодействия спиртомана, отлично
Поклонение зеленому змию прекратилось лишь после того, как Пилипчук, чуть не задохнувшись огненной водицей, откинулся на спинку скамьи и натужно закашлялся. В бутылке осталась едва ли половина содержимого.
— Не бережешь драгоценное здоровьишко, капитан! — Я похлопал его по спине.
— Просто не в то горло попало.
— Я не о том. Слыхал, ты на Медведя стал пахать?..
— Не вижу криминала. Он же твой человечек.
— Не скажи, дорогой! Что положено Юпитеру — не положено его быку… И сколько он тебе отстегивает?
— Как и ты. Тоже прижимист, волчара!
— Выходит, поллимона с меня и поллимона с него? Неплохо устроился. И какие услуги успел ему оказать?
— Да никаких. Ей бо! — Язык участкового заметно заплетался. В быстро сгущающихся сумерках видеть его глаз я не мог, но был уверен, что расплывшиеся зрачки уже захватили всю радужную оболочку.
— Не крути луну, капитан. Ясно, что выложил ему обо мне все. Иначе он не стал бы платить. Логика простая. Ладушки! Я не в обиде. Каждый зарабатывает, как умеет. Жизнь-то все дорожает, одновременно падая в цене… Держи, хапни еще на дорожку. Пора тебе.
Участковый механически принял бутылку и снова забулькал. В натуре — пьет как мерин! Если б я влил в себя зараз этакую дозу, то тут же бы и сгорел. Если не от спирта, то от стыда уж точно.
— Хорошо, что сейчас весна, а не лето. Как считаешь?
— Ясное дело. Не так шибко жарко, — еле ворочая языком, пробормотал капитан и выронил бутылку. Потянулся поднять, но, не удержав равновесия, шлепнулся на землю и затих.
— Не поэтому. Весной темнеет гораздо быстрее. Цыпа, глянь, может, мент сам копыта отбросил на радость всем киоскерам?
Опровергая столь нахально оптимистичное предположение, участковый начал мирно похрапывать.
— Да, — согласился я сам с собой. — Это было бы слишком хорошо для правды. Действуй, Цыпленок!
— Евген, у него шпалер под мышкой болтается. Кажись, табельный Макар. Цепляем?
— Не стоит ментам лишние хлопоты доставлять. Пускай пушка при нем останется. Авось, утопленник за несчастный случай проканает.
Цыпа без труда подхватил обмякшее тело и отнес его к пруду. Послышался слабый всплеск, и черная вода благодарно сомкнулась, принимая в илистую глубину нового постояльца.
— Посидим, покурим, — я щелкнул крышкой портсигара. — Вдруг от холода очухается да и всплывет.
— Обижаешь, Монах! — Цыпа взял папиросу. — Когда нес, я клиенту сонную артерию слегка промассажировал.