Смотрю, слушаю...
Шрифт:
— Да вы зайдите!
— Я и так вижу. Что я буду заходить? Все и так ясно. Абсолютно точно.
Я взял его за руку:
— Вы все-таки зайдите.
Преграденская так и взвизгнула, когда увидела, кто вошел:
— Гляньте, девчата! Это же начальник строителей! Все сюда!
Гайдай мгновенно выскочил и уже опять шел бог знает куда — в сторону катавалов; и вслед ему неслись едучие, как пыль, насмешки:
— Что? Не понравилось? Нюхнул и деру! А если бы целый день поработал тут?
— Надо было его окружить и подержать хоть часок!
— Надо
Гайдай все шел в катавалы, а потом свернул к Казачьей, со стороны которой неслись сотрясающие удары пневматического молота, но на пути его встал грозный и широкий Михаил Потапович.
— А по заводу у тебя какие претензии?
— Как какие? — удивленным вопросом отвечал посматривавший на меня Михаил Потапович. — Как какие, Петр Петрович? Будто мы об этом первый раз говорим! Пойдем, глянешь! А то тебя сюда не затянешь!
— Так что, он здесь еще не был?
— Его сюда на аркане не затянешь!
«Вон почему он так мечется!»
— Абсолютно точно, первый. Ну и что?
— Как «ну и что»? — говорил Михаил Потапович, поглядывая на меня. — Как «ну и что»? Это ж твоя стройка!
— Абсолютно точно: моя. Ну и что?
— Как «ну и что», Петр Петрович? Ты же отвечаешь!
— Абсолютно точно, отвечаю. Ну так что?
— Как «ну так что», Петр Петрович? Вы же как строите!
— А как мы строим? — Гайдай дернулся и с тоской глянул на свои «Жигули».
— Странно: вы, главный инженер строительной организации, первый раз на такой стройке!
— Абсолютно точно: первый! — как бы с гордостью отвечал Гайдай. — Ну и что? Таких строек у меня знаете сколько!
— Так отвечать надо за каждую. Посмотрите, как вы строите!
Он посмотрел:
— А что тут такого? — И глянул на красневшего Михаила Потаповича и на бледного Алексея Алексеевича. — Все в порядке. Абсолютно точно.
— Как «все в порядке»? — восклицал Михаил Потапович. — Как «все в порядке», Петр Петрович? Ты ж посмотри: агрегат не центруется!
— Абсолютно точно, не центруется! — глянув и как бы обрадовавшись, в ту же секунду отвечал Гайдай. — Ну и что, что не центруется?
Я схватился за голову: «Кошмар какой-то!»
Гайдай усмехнулся и закурил.
— Ничего страшного, — говорил он, летая глазами. — Всегда не центруется. Абсолютно точно. Что мы, первый раз строим эти заводы?
— Как же ничего страшного? — кричал Михаил Потапович. — Дать заводу хорошую нагрузку, и фундамент полетит!
— Абсолютно точно! — сказал Гайдай, летая взглядом, и обнаружил, что сказал не то, когда мы все схватились за головы. Он сориентировался и повернулся к своим «Жигулям», но его поймал уже Алексей Алексеевич. — Нигде не летит, а у вас полетит! — И пошел ходить взад-вперед: — Что мы, первый раз строим? Везде не центруется и не летит, а у вас полетит!
— Так что, вы всюду так строите?
— Абсолютно точно! Всюду только благодарят! И в Передовой! И в Спокойной! И в Благодарной! Одни вы только!
— Да уж знаю,
— Абсолютно точно! — бросил Гайдай и, опять поняв, что зарапортовался, точно бы срикошетил к своим «Жигулям», из которых наблюдал готовый рвануться в любую секунду быстроглазый, как сам Гайдай, водитель. Но на пути Гайдая сомкнулись Алексей Алексеевич и Михаил Потапович:
— Подожди, Петр Петрович! Давай разберемся!
— Надо разобраться, раз такая петрушка.
— А вы не наговаривайте, Иван Николаевич! — метнул Гайдай и пошел писать круги. — Вы не наговаривайте лишнего! А то вы договоритесь!
— Я уже пуганый, Петр Петрович. И не такими, как вы.
— Ничего, все равно свое получите, добьетесь!
— Добьюсь. Но и без этого все знают, что колхозы района задолжались по вашей милости тридцать миллионов.
— Абсолютно точно! Задолжались! — мотнул летающей головой Гайдай на ходу и вздрогнул, спохватившись, но уже не изменял своего движения, довольный и счастливый. — Начальство наше на нас по-другому смотрит. Абсолютно точно. — Он вскинулся на ходу, гордый и враждебный, и пошел писать круги еще быстрее и бросать еще радостней то в одного, то в другого: — По-другому смотрит и по-другому оценивает. Абсолютно точно.
25
— Скажите вы, главный строитель, — обратился я к Вербникову, который прикручивал рейку на агрегате и изредка, с голубым своим достоинством, поглядывал на нас и едва заметно улыбался, — может выйти из строя завод на этом фундаменте?
— Если дать хорошую нагрузку, — подсказал Михаил Потапович.
Вербников снял парусиновые рукавицы, стал вытирать руки паклей, глядя на фундамент:
— Может. При нагрузке гранулятор непременно расшатает такой фундамент.
«Дорогой ты мой! А зачем же ты все-таки монтируешь этот завод на таком фундаменте?» — хотел сказать ему я.
Он, не спуская с меня глаз, сказал, точно бы услышав меня:
— Я писал об этом докладную. Но мне приказано было продолжать монтаж.
— Так?
Михаил Потапович смахнул пот:
— А что делать? План висит!
Алексей Алексеевич только кивал: «Такая петрушка!»
— Но генподрядчик обещал нам долить фундамент, — добавил Михаил Потапович.
— Что вы на это скажете, Петр Петрович?
Гайдай кинулся, сам того не сознавая, к своим «Жигулям», но резко повернул, наткнувшись на Михаила Потаповича и Алексея Алексеевича, и снова пошел писать круги, бросая с ненавистью:
— У других не расшатывает, а у вас расшатает! Всюду работают, абсолютно точно, а у вас полетит! У вас выйдет из строя! Ну, ничего, ничего!
— Так у Мороза вы же переделывали! В Пограничной же вы переделывали! — наступал Михаил Потапович. — И у Ивана Ивановича переделывали!
— Сделайте заявку, и вам переделаем! Абсолютно точно! — сказал Гайдай и цепко, хватко вглядывался в красного Михаила Потаповича, уже кружа.