Смуглая ведьма
Шрифт:
— Теперь твои… Дай сниму. — Она потянулась к его сапогам. — Их надо снять, непременно снять… Хочу, чтобы на тебе ничего не было, иначе я с ума сойду.
— Я тоже.
— Хорошо, хорошо. — От ее смеха, звонкого от радости и возбуждения, у него вдоль позвоночника снизу вверх побежали мурашки. — Мы с тобой на одной волне. — Первый сапог полетел на пол. — Обними меня, слышишь? Ласкай меня… Везде… Все равно где… Так, с одним я справилась.
Сама того не ведая, она осуществила свое заветное желание:
— Хоть теперь ты можешь помолчать?
— Может быть. Возможно. Есть! — Она сдернула наконец второй сапог, скинула его на пол.
И снова набросилась на него.
Она чуть не свалила их обоих с кровати, но он сумел обхватить ее и перекатиться на середину. Бойл утонул в очередном поцелуе, а Айона на ощупь судорожно расстегивала его рубашку.
— Какие у тебя классные плечи! Как я хочу… — Она стащила рубашку, затем через голову стянула с него теплую майку — все это опять-таки полетело прочь.
Она провела руками по его грудным мышцам и выше, к плечам, оттуда спустилась к бицепсам, издавая такие звуки, словно слизывала с ложки расплавленный шоколад.
— Какой ты сильный!
— Я не сделаю тебе больно.
Она опять засмеялась, теперь уже легко и беззаботно.
— Я тебе такого обещать не могу.
Она проворно расстегнула застежку лифчика.
— Так тебе проще будет.
— Я не боюсь тяжелой работы. — Он снял и отбросил в сторону лифчик. — А теперь тихо, не отвлекай меня.
В следующее мгновение Айона потеряла способность соображать, не то что говорить. Она оказалась в круговороте самых разных ощущений: это его руки заставляли ее трепетать, брали, терзали. Прикосновения грубых, натруженных ладоней, отросшей за день щетины возбуждали ее все сильней и сильней.
Мальчики, поняла она. Все, кто прикасался к ней до сих пор, были мальчики по сравнению с ним. Слишком гладко, слишком легко, слишком отработанно. Сейчас же у нее был мужчина, который ее хотел.
Он в один миг выдернул ее из джинсов и продолжил жадно обследовать ее тело.
Там, в лесу, она вызвала бурю. Теперь он вызвал бурю внутри нее, не менее бешеную и неукротимую.
Она поддалась ему без намека на сопротивление или смущение, доставив ему такое блаженство, что он совсем потерял голову. С каждым ее стоном или вздохом Бойл хотел ее все сильней, а ее своевольные руки воспламеняли нервные окончания в его коже и глубоко под ней. А рот, голодный, ищущий, действовал на него, как наркотик в крови.
Обезумев от страсти, он взял ее руки, потянул вверх и сомкнул на деревянных шишечках на спинке кровати.
И в тот миг, как он вошел в нее, ему показалось, что взорвался весь мир. Своей силой, своей яркостью этот взрыв потряс его и ослепил. И на какое-то мгновение лишил сил.
Потом она поднялась
И опять он почувствовал себя сильным как бог и окончательно опьянел от страсти и животного возбуждения.
Бойл толчками проникал в нее, еще и еще, теряя голову от жаркого, податливого тела. Айона двигалась в такт ему, сплетя его пальцы со своими, и бедра ее были похожи на хорошо смазанный поршень, ритмично двигающийся взад и вперед.
Он словно взлетел — как выпущенная из лука стрела — и воспарил на крыльях блаженства. И словно в тумане слышал, как она захлебнулась от крика, взлетев вместе с ним.
В изнеможении он упал на нее, забыв, что давит всем телом. В голове еще не унялся круговорот, легкие продолжали усиленно качать воздух. А в его бешено бьющемся сердце словно поселилась пульсирующая боль.
Девушка шевельнулась под ним, подвигала руками и ногами, пробуя работать мышцами. Ей жутко захотелось обвиться вокруг него, погладить, вдохнуть его запах. Но сил уже не было.
Он выпил ее до дна.
Она могла только лежать, утонув в его жарком теле, слушать его частое дыхание и редкий стук дождя за окном.
— Я тебя раздавлю.
— Не исключено.
Бойл приподнялся и неловко откатился на спину, все мышцы его дрожали. Никогда еще он не был так… увлечен.
И как к этому относиться?
Она сделала пару глубоких вдохов, свернулась калачиком и пристроила голову ему на грудь. В этом была какая-то бесхитростная нежность, устоять перед которой он был не в силах, и невольно еще ближе притянул ее к себе.
— Что, замерзла?
— Смеешься? Да мы с тобой могли бы Арктику растопить. Какое блаженство!
— А ты сильней, чем кажешься.
Она приподняла голову и улыбнулась.
— Мал, да удал.
— Не стану спорить.
Он понял, что легче всего сейчас было бы остаться вот так лежать и дать себе ненадолго уснуть. А потом вновь насладиться друг другом. И что с того, что, не успев толком восстановить дыхание после первого раза, он уже думает о продолжении?
Но вот насчет «легче всего» можно было поспорить.
— Мне надо отвезти тебя домой.
Айона помолчала, потом рука, лениво поглаживающая его грудь, замерла.
— Брэнна, наверное, заждалась.
— Ох ты! — Он чувствовал, как ее грудь вздымается и опадает. — Ты прав. Ей же надо в точности знать, что произошло в лесу. Я совсем забыла. Как будто это не с нами было. Хорошо, хоть один из нас практичный.
Айона повернула голову, провела губами по его коже и села.
В этом сумеречном свете она казалась ему ярким пятном на фоне сгущающегося мрака, и ему захотелось снова прижать ее к себе и держать долго-долго.