Смута
Шрифт:
– Ну, как знаешь, – обидчиво хмыкнул Костылев.
Дружок его Кирьян все глазами по хате шарил, будто искал чего-то.
– Идем, нечего елозить.
Тимофей хмуро глянул на Кирьяна, чувствуя в нем какую-то гнильцу.
– Ты садись на того коня, – показал ему Арсений, когда они вышли во двор. – Кирьян ростом невелик. А ты отощал, как осина. Вам двоим хорошо будет.
– Мне все едино, – ответил Тимофей, медленно переступая по земле. Выпитая брага слегка кружила голову.
Коня ему еще долго не справить. Может, какой набег случится? И все равно еще не совсем здоров.
Арсений помог ему взобраться в седло. Кирьян сел впереди, похлопал жеребчика по гриве.
– Тронули, с богом!
Тимофей запоздало оглянулся. Пелагея махнула рукой и отвернулась. Ее окружили дети.
Солнце уже перевалило к закату. Начинало припекать.
Тимофей дремал, иногда головой упираясь в спину Кирьяна. Тогда он встряхивался, протирая глаза. Арсений, как тайный наблюдатель, по-прежнему держался сзади. Разговоров не было.
Ехали они шляхом, и стал Тимофей замечать, что немного левее они заходят, в сторону от его хутора.
Кирьян безмятежно направлял своего коня, будто не замечая.
– Что-то ты отклоняешься, Кирьян? – негромко молвил ему на ухо.
– Да нет, все верно.
– Куда мы едем?
Сонливость как рукой сняло. Не нравилось ему все это.
– А ну-ка осади!
Кирьян плечом тряхнул, как от надоедливой мухи.
– Сиди, не встревай!
– Да ты что?
Но тень мелькнула по спине Кирьяна. Никак Арсений догоняет? И тут же сильный удар в затылок. В глазах померкло…
Холодная вода обожгла, как кипяток. Тимофей открыл глаза, увидев перед собой Семена Головина. Вот уж кого не ожидал увидеть.
– Оклемался?
Тимофей хотел пошевелиться, да не смог. Руки связаны за спиной.
Он лежал на соломе в каком-то сарае, сквозь щелочки в стене пробивался свет. Значит, еще не стемнело.
– Ты чего, Семен? Руки развяжи!
– Обожди… – досадливо поморщился Семен, – мне с тобой погутарить надо.
– О чем?
– Сейчас узнаешь.
Семен стоял над ним, приглядываясь, как к незнакомцу. Он сейчас напоминал хищную птицу, которая примеривается к своей беззащитной добыче.
«Арсений, сука… сгреб меня…» – подумал Тимофей.
Не так представлял он себе возвращение домой. Но что затеял Головин? Зачем связал его?
Семен, старший брат Архипа Головина, славился среди казаков своей жестокостью и упрямством. Сказывали, хотел он атаманом стать, но не заладилось. Ему мало кто верил.
– Ты, стало быть, Тимоха, из Крыма убег?
– Ты это знаешь.
– А сколько вас там было, в плену?
– Немного.
– И ты один сюды дошел?
– Как видишь.
Семен, загорелый дочерна, сутулый, но сильный как бык, все глазами его сверлил.
– Везучий ты. Не каждому такое удается.
– Так пришлось.
– А где Архипка, брат мой?
– Не было его с нами.
– Так и не было?
– Не было, говорю. Я с Игнатом там оказался. Но его убили…
– Игнат… –
– Ты из-за этого меня связал?
– В степи его трупа не было, смекаешь? – Семен расхаживал перед ним, продолжая гнуть свою линию. – Значит, татары его увели собой. Как и тебя.
– Я его не видел.
– А я тебе вот что расскажу… – Головин нисколько не смущался упорством Медникова, принимая это как должное. – Вы бежали все вместе. Игнат, Архип и ты. Втроем. Дальше…
«Что он задумал?» – пронеслось в голове Тимофея. Такой сыск учинил, что и кромешникам не уступит. А те, как он помнил по рассказам бывалых людей, в таких делах толк знали.
– А дальше все просто. Игната, может, и правда убили татары, а ты убил Архипа.
– А зачем?
– В этом все и дело, – усмехнулся Семен, подводя к главному. – Ты о Степаниде не забыл часом?
– А Стешка тут каким боком? – удивился Тимофей.
Домыслы Головина любого могли с ума свести.
– Архип тебе мешал. Вот ты и убил его.
В наступившей тишине было слышно блеяние коз. Свет из щелей становился все слабее.
Тимофей молчал. Теперь стало ясно ему, почему он тут оказался. И впрямь, все хорошо складывается. Трупа Архипа не нашли, это в самом деле странно. Он один смог убежать, хотя это и чудом кажется. Если бы на его месте оказался Игнат, Головин был бы более сговорчив и понятлив. Игнат Архипу не соперник. А вот с ним, Тимофеем Медниковым, все куда тяжелей.
Но он Стешку не очень-то и любил. Архип… Оба они за ней ухаживали. Но ведь Архипка ветреный. Сегодня у него одна девка на уме, завтра – другая. И Пелагея из Лебяжьего тому подтверждение.
– Как можно на меня так подумать?
– Как подумал – не твоего ума забота! – злобно процедил Головин, более не разыгрывая обстоятельного хуторянина. – Ты пока тут лежи, поправляйся. А завтра мы решим, что с тобой делать.
Головин вышел из сарая, плотно прикрыв за собой дверь. Было слышно, как снаружи звякнул тяжелый засов. Прошло не так много времени, и стало совсем темно.
Тимофей лежал, проклиная на чем свет стоит хозяина дома, который когда-то был ему вроде как товарищ. Вспомнилось, как Арсений несколько часов тому назад уговаривал его продать ему татарский кинжал. Теперь-то понятна была его забота. Он получил бы кинжал, и деньги не пропали. Хотя, может, кинжал и так у него. Ведь на хутор Тимофей попал в беспамятстве. Просто не хотел Костылев перед Кирьяном вором показаться. Ведь когда-то и другие казаки могут узнать, что здесь произошло. Кинжал добыл он у татарина, когда пленники, увидев огромные языки пламени – знаки страшного пожара, решили уйти в побег. После смерти Игната попал он в одно селение, где были собраны около трех десятков пленников со всей Руси. Тут были и казаки с Днепра, и касоги, и холопы с Московии. Был даже монах один. Жили все вместе, говорили о разном и много – о побеге. Эти разговоры – самые любимые и самые тайные. Каждый смаковал мысль о свободе, никто с неволей не хотел мириться.