Смутные времена

Блэкфорд Рассел

считались нелегальными. Документами Организации Объединенных Наций предписывалось запретить большую их часть, и даже США их подписали. Лишь новые экономические

державы — Китай, Бразилия и еще горстка других — сохранили у себя, утаив, свободные исследования, не обязательно поддерживая их публично, но и не запрещая

их, давая возможность выгодам, получаемым от них, потихоньку течь в свои экономики. К счастью, эти страны так и действовали на практике. Комплексы и мини-города,

такие как этот, притягивали к себе деньги и таланты из более развитых стран

Европы и Запада. Без них никогда не смогли бы появиться на свет такие человеческие

существа с усиленными способностями, как Джейд. Хиро уверял себя, что не потеряет ее, по крайней мере, не произойдет самое худшее. Он не посылает ее на

смерть. Все здесь умрут — рано или поздно — но Джейд получала шанс выжить. Она отправлялась назад во времени, в мир за двадцать лет до Судного дня. Там

у нее будут все шансы выжить. В том мире она сможет жить практически вечно, так как она смоделирована так, чтобы больше не взрослеть и не стареть никогда.

На его экране появились изображения энергий, заигравших внутри хранилища времени, подобно молниям, кружащим вокруг пяти обнаженных путешественников во

времени. Они являлись высшими, совершенными существами во всех отношениях. Затем они исчезли. С надеждой создать лучший мир. После этого он ввел другой

код, изменив поле и снизив мощность до остаточного уровня. В некоторых других местах подземного комплекса Хиро все еще работали какие-то небольшие устройства,

использовавшие в своей работе те же научные принципы и отправлявшие ему фрагментами все важные данные, относящиеся к пространственно-временному полю Земли

— и любым перебоям и аномалиям в нем. Со смешанными чувствами Хиро перебирал каменный кулон, оставленный после себя его дочерью, который она носила с детства.

Это был кругляшок из нефрита диаметром 2 дюйма, с нанесенными на него даосскими символами, висевший на толстой цепочке из желтого золота — ее любимое ювелирное

украшение, которое она носила все время на удачу. У нее была целая комната нефритовых украшений и мелких безделушек — единственная слабость, которую она

когда-либо проявляла. Как и почти все неорганическое, этот кулон не мог пройти сквозь пространственно-временное поле перемещения, поэтому она оставила

его здесь, вместе со всеми другими своими вещами. Он будет хранить их, так же, как и ее фотографии, видео и драгоценные записи ее голоса. Хранить их как

сокровище всю оставшуюся часть своей жизни, которая не будет слишком долгой. Вскоре последнюю их оборону прорвут машины. «Всего наилучшего и удачи в этом

мире…», сказал он. «Сделайте Землю лучше». Вокруг него стояли остальные, некоторые молча — вероятно, ошеломленные тем, что им удалось сделать –– другие

шумно ликуя. Некоторое время к нему никто не подходил, вероятно, не зная точно, как он справится со своими эмоциями, теперь, когда его дочь ушла навсегда.

Ясно было, что он никогда больше ее не увидит. Затем к нему подошла Меррилли О’Дрисколл, высокая женщина андрогинной внешности. Кожа у нее была чрезвычайно

бледной, поскольку они никогда не видели солнца, даже

на поверхности Земли… и большую часть времени они прятались под землей, под улицами города. Волосы

у нее были тускло-коричневыми, коротко подстриженными, обрамлявшими ей лицо. «Должно быть, вам тяжело», сказала Меррилли, положив свою сильную, костлявую

руку на кисть его руки. «И все же Джейд лучшая из всех нас. Вы все сделали правильно, отпустив ее». Как и все остальные здесь, Меррилли говорила по-английски.

Хоть Вила-Нова-ду-Сул и располагался в Бразилии, он был по сути международным проектом. Основными языками здесь были английский, испанский, немецкий и

русский, а не португальский. Самым распространенным был несколько формальный английский. Хиро и Джейд знали португальский, а также несколько других языков,

но редко имели возможность общаться на них. Он печально улыбнулся Меррилли, той же самой печальной улыбкой, которую он так часто замечал и на лице своей

дочери, которая, он это знал, она унаследовала от него — возможно, она была приобретенной, а возможно, генетически врожденной. «Я не мог остановить ее.

Джейд… она… сама себе начальник. Она превзошла меня уже много лет назад». Говоря это, он просмотрел на своем экране несколько окон с различными данными,

выискивая аномалии в пространственно-временном поле, любые искажения, которые могли оказаться неучтенными, и которые нельзя было объяснить тем, что они

только что сделали. Вскоре он заметил то, чего он и ожидал, и боялся. Должно быть, это отразилось на его лице, потому что Меррилли спросила: «В чем дело?» Вокруг

его стола начинали собираться люди, взяв с нее пример. Несмотря на Н–К, Джаггернауты и боевые эндоскелеты, которые даже теперь продолжали пытаться их уничтожить,

этот день стал для него днем триумфа, сразу в нескольких смыслах. Ожидаемый технологический успех… и роль, которая выпала его дочери, неимоверно важная

роль, даже в том случае, если они никогда не узнают, повезло ли ей, и справилась ли она. «Произошло то, чего я и ожидал», сказал он. «Скайнет обнаружил

то, что мы сделали… так же, как и мы смогли его обнаружить, применив ту же хитрость». «И что он сделал?», тревожно спросила Меррилли, почти шепотом. Другие

задавались тем же вопросом, или же просто чего-то, казалось, выжидали, прекрасно понимая, что что-то случилось. Вопрос здесь не ограничивался простыми

поздравлениями и выражением сочувствия, чтобы затем вернуться к завершающим боям с машинами. Все прекрасно знали и понимали важность того, что должны были

сделать Джейд и другие вместе с ней. «Скайнет наносит ответный удар», сказал Хиро. «Он применил собственное хранилище времени, как мы того и опасались». Меррилли

покачала головой. «Но зачем? То, что мы сделали, ничего не меняет, уж точно ничего не меняет для Скайнета этого мира». «Знаю. И он тоже должен это понимать». «Он

не сможет изменить свое собственное прошлое, свою историю. Самое большее, что может сделать любой путешественник во времени—» Он оборвал ее на слове. «Это