Смягчающие обстоятельства
Шрифт:
Потом чертовы курсы… Вдвоем в чужом городе, это невольно объединяет. А в один прекрасный день он воспользовался ситуацией, подпоил и добился своего. Потом это могло войти в привычку — женское сердце мягкое, а он умеет быть обходительным, услужливым, необходимым… Ей же надо на кого-то опереться в жизни, и она, конечно, не подозревает, что он способен предать за бутылку водки… Он хамелеон — с ней совершенно другой, и она пребывает в заблуждении… Несчастная женщина. А все потому, что я вел себя как животное…"
Элефантову захотелось заснуть, чтобы уйти от тяжких размышлений, как
Через несколько дней на работу позвонила Мария. Ее голос подействовал на Элефантова, как инъекция кофеина.
— Здравствуй, Машенька! — возбужденно заорал он, не пытаясь скрыть радости. — Мы по тебе очень соскучились!
— Я слышу, — она говорила совершенно спокойно, без эмоций, не выказывая своего отношения к его радости и его словам.
Они поболтали ни о чем, Элефантов отчетливо представлял Марию, стоящую в будке междугородного автомата, и сердце его колотилось быстрее.
Где-то вдалеке мелькала мысль: "Кто ждет ее возле переговорного пункта?
", но никаких реальных образов за ней не стояло, и поэтому она не могла омрачить радостного настроения.
Поняв, с кем он разговаривает, подошел Спирька и, протянув руку, застыл в выжидающей позе.
— Ну ладно, Машенька, тут у меня вырывают трубку, так что до свидания, желаю хорошо отдохнуть, надеюсь, скоро увидимся.
— Спасибо, тебе тоже счастливо.
Элефантов передал трубку. Поговорив с Марией, он почувствовал прилив бодрости, а давешние рассуждения Спирьки показались совершеннейшей чушью, не заслуживающей никакого внимания. Но тут же в сердце снова зашевелились сомнения.
Спирька разговаривал с Нежинской о таких же пустяках, как и он, — спрашивал о погоде, теплое ли море, как отдыхается. Но что-то изменилось в его лице, интонациях, он говорил очень мягко, с отчетливым налетом грусти, и Элефантов опять ощутил укол ревности.
— Ну пока, — Спирька печально покивал головой и слегка улыбнулся. — Я тоже.
От этих последних слов Элефантова снова, как и накануне в пивной, бросило в жар, и он ощутил тошноту. Что «я тоже»? Это могло означать только одно: на прощанье Мария сказала ему «целую» и он, чтобы не поняли посторонние, ответил совсем безобидно: «Я тоже».
Никто ничего и не понял, кроме того, кто обостренно воспринимал каждое слово, анализировал тональность голоса, интонацию, выражение лица говорившего… Кто знал больше других и сопоставлял фразы с взаимоотношениями, стоящими за ними, кого нельзя было обмануть кажущейся незначительностью как бы невзначай брошенного слова…
«Значит, все-таки правда! И она его любит — ведь звонила не просто так и не мне, а именно ему, значит, скучает!» Сердце разрывалось от ревности и тоски.
«Но почему он как в воду опущенный?»
Спирька курил, невидящими глазами глядя в окно, и вид у него был совсем не веселый.
«Я бы на его месте веселился, дурачился, рассказывал анекдоты, хохотал… В чем же дело?»
И вдруг Элефантов понял, что Мария в Хосте действительно не одна
И Элефантов твердо решил, что, как только Мария вернется, он вступит в игру и вытеснит Спирьку из ее жизни. В том, что это ему удастся, он не сомневался: Мария умная женщина и может определять цену людям. И если Элефантов по ряду показателей проигрывал Астахову, то, безусловно, превосходил Спиридонова.
Мария вышла на работу в пятницу, и, увидев ее — красивую, загорелую, — Элефантов ощутил такое волнение, что у него закружилась голова. С трудом он взял себя в руки, но она заметила необычность в его поведении, хотя и не подозревала, что является ее причиной.
Во время перерыва Элефантов предложил Нежинской погулять вечером по набережной, и она согласилась. Он с нетерпением ждал окончания работы, потом считал минуты на месте свидания. Ему показалось, что в конце квартала мелькнула тоненькая знакомая фигурка, но к условленному месту Мария так и не подошла: либо он ошибся, либо она перепутала и свернула на другую улицу. Как ни странно, Элефантов испытал некоторое облегчение: сейчас его намерения открыть Марии душу казались глупыми и совершенно мальчишескими. К тому же такой порыв оправдан только тогда, когда встречается понимание и сочувствие, в противном случае есть риск оказаться в глупом положении. А глупых положений Элефантов боялся пуще всего на свете.
«Ладно, подождем до понедельника, — решил он. — Там будет видно».
Но в понедельник Нежинская на работу не вышла. В конце дня позвонила ее мать и сказала, что Марию сбила машина.
Отделалась она относительно легко: ушибы, несколько ссадин и слабое сотрясение мозга. Элефантов ходил к ней почти каждый день. Выдумывая самые невероятные предлоги, он срывался с работы и ехал на рынок, покупал у краснощеких кавказцев мандарины, яблоки, персики, гранаты, придирчиво отбирая красивые, крупные, один к одному плоды, затем отправлялся в цветочный ряд. Здесь он тоже священнодействовал, выбирая самые свежие розы, и не всякие, а только нежно-розового цвета с длинными, туго сжатыми в бутон лепестками. Потом, сгорая от нетерпения, мчался в клинику на автомобиле и волновался всю дорогу и когда бросал камешек в окно на третьем этаже, успокаиваясь только тогда, когда за стеклом появлялась Мария и с улыбкой кивала, давая понять, что сейчас спустится вниз.
Мария похудела и осунулась, под глазами появились темные круги, челка не могла замаскировать кровоподтека на лбу, но для Элефантова она ничуть не утратила очарования и притягательной силы.
В отличие от большинства находящихся здесь женщин, растрепанных, неопрятных, расхаживающих в рваных халатах и стоптанных шлепанцах, Мария не перестала следить за собой. Красивые отглаженные платья, модные босоножки. И пахло от нее совсем не больничным: чистым телом, шампунем и импортным мылом.
— Как тебе это удается? — поинтересовался как-то Элефантов.