Смятение чувств
Шрифт:
Дэвид почувствовал громадное облегчение, уехав из Лондона и избавившись от страшного беспокойства, которое принесла их поездка. Чего, например, стоило, что из всех знакомых он встретил именно Джорджа Шере-ра?! Достаточно было увидеть лицо Шерера, чтобы все прошлое нахлынуло вновь. Дэвид вспомнил, когда он до этого в последний раз видел его лицо. А Синтия Шерер, с которой в отсутствие Ребекки развлекался Джулиан?!
Это было отвратительно. Дэвид надеялся, что он больше никогда не увидит Шерера с женой. Теперь же он признал, что всегда допускал возможность того, что их пути когда-нибудь снова пересекутся. Но даже при этом Дэвид был уверен, что Шерер
Однако Шерер отнюдь не уклонился от воспоминаний. Дэвиду очень быстро стало ясно, что, приглашая его и Ребекку на обед, сэр Джордж задался целью унизить и наказать свою жену. Если он и испытывал глубокую благодарность к Дэвиду, то она практически сошла на нет, как только Шерер познакомился с Ребеккой и узнал, что она прежде была женой Джулиана. Дэвид понял и то, что Синтия Шерер в отличие от Ребекки знала истину. Ей явно было известно, что Дэвид убил ее любовника и спас жизнь ее мужа. Во время этого ужасного вечера она, вне всяких сомнений, чувствовала себя наказанной.
С тех пор Дэвид и Ребекка никогда обо всем этом не упоминали.
Они с радостью вернулись к своему обычному образу жизни, которого придерживались в Стэдвелле с момента свадьбы. Правда, теперь Дэвид не позволил бы Ребекке ходить так много, как раньше. А вскоре она уже и не смогла бы ходить вообще или подниматься с кровати более чем на несколько минут. Дэвид намеревался быть в данном вопросе непреклонным, хотя и не был уверен в том, что ему это удастся. Между собой они не заговаривали на эту тему, но оба были исполнены решимости сделать все возможное для того, чтобы спасти свое дитя.
– Мне нужно чем-то занять руки и голову, – однажды сказала она ему за ленчем, посетовав на то, что ей пришлось, перед тем как лечь в постель, проследить, чтобы помощница поварихи отнесла утром корзины с продовольствием в четыре коттеджа.
– Я чувствую себя полностью бесполезной, Дэвид, и это огорчает меня. Не взяться ли мне за шитье штор для школьного класса? Сейчас он выглядит совсем голым. Я могла бы этим заняться. Правда?
– Да, – ответил Дэвид. – Но только до того момента, когда ты должна будешь перейти на полный постельный режим. – Он радовался, что Ребекка не хотела поддаваться скуке, хотя и недоумевал, как она справится с необходимостью – если это понадобится – провести целый месяц в постели. Он не хотел заострять внимание на этой мысли. Конечно, у них множество соседей, которые будут только рады навещать их и проводить время с Ребеккой. Все они вскоре узнают о ее состоянии.
Ребекка послала за тканью и с энтузиазмом принялась за работу. Но этим дело не закончилось.
– Дэвид, – сказала она ему за чаем примерно неделю спустя после своего возвращения домой, когда он встретил собиравшихся уже уходить леди Шарп и Стефани и проводил их вниз, – Дэвид, у меня возникла идея. Я думаю, что ее можно осуществить, и она поможет нам решить несколько проблем. Правда, потребуются известные затраты.
Казалось, что Ребекка очень не любит обсуждать денежные проблемы, считая, что они с Дэвидом превратились в нищих, снизив аренду и повысив заработную плату.
– Что, чай остыл? – спросил он, наливая себе чашку. – И что же это за идея?
– Чай, может быть, и не холодный, но слишком перестоял, – сказала она, с отвращением глядя на темно-коричневую жидкость в его чашке. – Я позвоню, чтобы принесли еще.
Но он придержал жену, когда
– Каковы же затраты? – спросил он, размешивая сахар в чае.
– Я подумала, – сказала Ребекка, – что могла бы начать постепенно заменять некоторые наиболее ветхие шторы в доме. Они не будут стоить так дорого, если я сама стану их шить. Хотя они обойдутся немного подороже, если я найму себе в помощь несколько женщин и девушек. Мириам Фелпс, например. Она вечно плачется, Дэвид, что, дескать, здесь для женщин нет работы – разве что несколько рабочих мест в нашем доме. Поэтому много девушек в конце концов отправляются в город, где есть фабрики. Их жизнь там складывается ужасно. Я могла бы дать еще нескольким из них долговременную работу в нашем доме, и они к тому же получили бы здесь специальность.
Дэвид на мгновение задумался, но изъянов в ее плане не нашел.
– Кроме того, я получу удовольствие от совместной работы, – продолжала Ребекка. – Точно так же, как мне нравится по вечерам работать с группой вязальщиц. Всего лишь несколько раз в неделю, Дэвид. По утрам?
– Лучше в послеполуденное время, – сказал он. – Ты же слышала, что я против твоего намерения быть на ногах уже с утра.
– Тогда несколько раз после полудня, – согласилась она. – Возможно, я начну с маленьких окон наверху.
– Это, – сказал он, – твои владения. И все связанные с ними планы я перепоручаю тебе. А я занят другим. Новые коттеджи уже почти готовы. Как видишь, задолго до зимы. Они выглядят потрясающе уютными. Полагаю, что в будущем году я выстрою еще три.
Он сел, держа в руках чашку холодного, чрезмерно крепкого чая, и они начали обычную, выдержанную в добрых тонах беседу. Сейчас Дэвид мог бы считать себя вполне удовлетворенным, чуть ли не счастливым.
Он невольно задумывался о том, как вели себя Ребекка и Джулиан во время ее двух предыдущих беременностей. В обществе они, конечно, всегда оставались самими собой. Они – особенно Ребекка – были для этого достаточно хорошо воспитанны. Но наедине они, по-видимому, должны были делиться своими мечтами и надеждами в отношении ребенка… Их ребенка. Во второй раз им явно приходилось делиться своими страхами. Понимание того, в каком состоянии находилась Ребекка, должно было только укреплять их любовь.
Правда, Джулиан при этом во время беременности Ребекки спал с другими женщинами. Врач намекнул Дэвиду, что и он должен поступать так же. Вспомнив слова врача, Дэвид почувствовал, что его охватила волна прежнего гнева на Джулиана.
В отношениях между ним и Ребеккой ничто не изменилось. Он хотел говорить о младенце, об испытываемом волнении, но не мог себе позволить дать волю этому чувству. Дэвид хотел услышать о страхах, которые, как он знал, она глубоко упрятала за завесу своего неизменно спокойного внешнего вида. Он хотел защитить и утешить ее, пусть даже реального утешения это принести не могло. Он хотел, чтобы они с Ребеккой делились друг с другом своими надеждами и переживаниями.
Однако говорить они могли лишь о строительстве новых коттеджей и шитье новых занавесок.
– Дэвид, – сказала Ребекка, – у твоего чая, по-видимому, ужасный вкус. Надо было велеть, чтобы принесли еще.
Она была совершенно права. Дэвид поставил на стол отпитую лишь наполовину чашку и поднялся.
– Наступило время для твоего отдыха, – сказал он.
– Мне всегда пора отдыхать, – улыбнулась ему Ребекка.
Она встала и взяла его за руку. Для него уже стало ежедневным ритуалом сопровождать Ребекку после чая до дверей ее комнаты.