Смятение сердца
Шрифт:
— Ой-ой-ой! — воскликнул тот, поднимая взгляд от карт. — Когда она называет меня мистером, лучше быть готовым ко всему.
Здоровяк поднялся со скамьи, улыбаясь от уха до уха.
— Дугал Фрейзер к вашим услугам, мадам, — пророкотал он, как пушинку, сдвигая в сторону тяжелую скамью. — Вы уж не больно его ругайте, потому как это я предложил игру-то начать.
Про себя он подумал: «Вот она, причина, по которой парень совсем сбился с панталыку. Оно, конечно, и слава Богу!»
Пока Хантер представлял Сэйбл бывшему старшему сержанту, она купалась
— Как твоя сестра? — спросил Хантер мягко, протягивая к ней руку сквозь толстые решетки окна.
— Похудела и побледнела, но духом не пала, это я знаю точно. — Сэйбл взяла руку и ласково сжала ее, дав себе слово не упоминать о том, что прочла в дневнике матери (у Хантера было полно проблем и без истории из прошлого семьи Кавано). — Лейтенант Кирквуд только что вернулся. Теперь он в чине капитана. Через несколько минут мне придется уйти: отец требует моего появления в приемной Мейтланда.
Хантер переступил ногами, и цепи на лодыжках отозвались клацаньем.
— Как это нелепо! — возмутилась Сэйбл. — С тобой обращаются, как с индейцем, вставшим на тропу войны!
— Не обращай внимания на эти мелочи, любовь моя. Как видишь, со мной все в порядке. В тюрьме у конфедератов было намного хуже.
— Неужто она знает? — ахнул Дугал Фрейзер, перебегая взглядом с одного на другого.
— Да, понимаешь, она связала меня сонного и до тех пор била дубиной по голове, пока я не рассказал все, — ответил Хантер с трагическим вздохом.
— Бессовестный лгун!
— Язва!
— Животное!
— Я люблю тебя, Сэй.
— Я знаю. — Волей-неволей ей пришлось ухватиться за прутья решетки — таким жадным, таким волнующим был его взгляд. — Я все про тебя знаю, Хантер Мак-Кракен.
К этому времени Дугал уже чувствовал себя достаточно неловко, а тут и вовсе поспешил ретироваться. Никто не заметил его ухода.
— И зачем только мы вернулись сюда, Хантер?
— Потому что нужно уметь встретиться со своими проблемами лицом к лицу, а не бегать от них.
— Ты не мог найти более подходящего времени взяться за ум, — сказала она с досадой.
— А кто виноват? Ты ведь из кожи вон лезла, чтобы я стал таким, — усмехнулся Хантер и коснулся ее щеки.
Сэйбл тотчас накрыла его руку своей, повернулась и прижалась губами к ладони. Неизбежная группа зевак, собравшаяся шагах в десяти, оживленно зашепталась. Хантер подумал: если она может так вести себя на виду у всех, то и он сможет провести в тюрьме еще денек-другой, если придется.
— Итак, — прошептала Сэйбл, предварительно убедившись, что ее эскорт находится вне пределов слышимости, — как же мы возьмемся за твое освобождение?
— Очень просто. Передай обоим полковникам, что я готов побеседовать.
— И что это должно значить? — поинтересовалась она, выгибая дугой бровь, высветленную солнцем пустыни. — Когда тебя выведут, ты расшвыряешь конвойных и сбежишь, перекинув меня через седло?
— Пока ты одета таким образом, ни за что на свете. Испортить такой шикарный
— Единственный голодный зверь, которого я вижу, это вы, мистер Мак-Кракен.
— Тогда не дразни зверя и впредь надевай на себя все юбки и корсеты, предусмотренные хорошим тоном!
— Кто бы говорил! Да на мне сейчас надето гораздо больше, чем до того, как мы въехали в форт! Если бы вы не были так далеки от света, мистер Мак-Кракен, вы бы знали, что мое платье — из самых скромных.
— Я не всегда был отшельником, мадам, — кисло заметил тот. — В былые времена я в совершенстве знал этикет. Разве не существует правила, запрещающего женщине выставлять напоказ грудь раньше трех часов пополудни?
Сэйбл с трудом удержалась от смеха.
— Когда это ты успел превратиться в такого ханжу? Неужели за один только час взаперти? Все последнее время ты только и делал, что старался избавить меня не только от лишней одежды, но и от одежды вообще!
— Тогда начинай действовать, чтобы поскорее вернулось доброе старое время.
В тени тюремного здания было довольно прохладно, но Сэйбл почувствовала, как жар распространяется по всему телу.
На этот раз от смеха едва удержался Хантер.
— Пошевеливайся, женщина!
— Да, господин, — с кротким поклоном ответила она и двинулась прочь, но обернулась, полная любопытства. — Что же ты им скажешь?
— Надеюсь, небеса пошлют мне озарение, — хмыкнул Хантер, поглаживая заросший подбородок.
— Потрясающе!
И Сэйбл ушла, качая головой.
Ричард Кавано бесцельно слонялся по ковру, покрывающему пол в приемной коменданта. Время от времени он бросал украдкой взгляд на младшую дочь, словно все не мог поверить в происшедшую с ней перемену. Теперь он видел в ней вовсе не избалованного, оберегаемого от всего на свете ребенка, а женщину зрелую, сильную и к тому же любящую. От него не укрылись взгляды, которыми обменивались Сэйбл и Хантер Мак-Кракен. Полковник понимал, что любовь придает человеку невиданную смелость, умножает его силы и порой заставляет совершать невозможное. Он не знал, насколько эти двое успели сблизиться. Вернее, не хотел знать. С него было достаточно вмешательства в чужие судьбы.
В данный момент Сэйбл сидела очень прямо на краешке продавленного стула, делая вид, что больше никого в комнате нет. Несколько минут назад капитан Кирквуд дожидался приема, стоя по стойке «смирно» у двери в кабинет и время от времени испепеляя взглядом прекрасную посетительницу, не обращавшую на это никакого внимания. До сведения полковника уже довели их разговор, и он знал, что Кирквуд обязан его дочери жизнью. Впрочем, он слышал что-то об этом уже в день прибытия в форт, но в тот момент попросту не поверил. Его «тыквочка» лишила жизни человеческое существо? Какая чушь!