Смысл жизни человека и государства
Шрифт:
“В сердце каждого из нас действительно сидит дикий зверь, который только и жаждет случая посвирепствовать и понеиствовать в намерении причинить другим горе или уничтожить их” (8). А отсюда: люди “пожирают друг друга”, “я и эгоизм, это одно” (9). Понятно, что при жизни в таком обществе сумма страданий не может не превышать сумму счастья, и счастьем может быть только освобождение от страданий, то есть целью такой жизни должна являться только смерть.
Невольно складывается впечатление, что единственный зверь, с которым так или иначе имел дело Шопенгауэр, был бешеным волком.
Ф. Ницше (10) ещё более чётко ставит вопрос о значении биологического фактора в жизни человека: “Надо перевести человека обратно на язык природы”, ибо “в основе нашего существа есть нечто, не поддающееся обучению, некий гранит духовного фатума, предопределённого решения и ответа на предопределённые заданные вопросы”.
Причём предпосылкой для этого заключения послужило у Ницше космогоническое учение Коперника. Вот только причина этого вывода несколько своеобразна: “Разве не в безудержном прогрессе пребывает со времён Коперника именно самоумаление человека … вера в его достоинство, уникальность, незаменимость … канула в небытие - он стал животным, животным без всяких иносказаний” (11).
Но раз человек - животное, то и основой человеческой сущности, его “духовным фатумом” должен стать чисто животный (с точки зрения Ницше) сверхинстинкт воли к власти. Более того, разум (рационализм), способный подавлять подобные инстинкты, по его мнению, является не благом, а причиной физиологического вырождения. “Я учу говорит “да” всему, что накопляет силы, что оправдывает чувство силы” (12). Естественно, что если правда в силе, то “сама жизнь есть в основе своей присвоение, нанесение вреда, преодоление чужого и более слабого, подавление, твёрдость, навязывание собственных форм, воплощение … - эксплуатация” (13).
Если бы Ницше просто почаще ходил в зоопарк, то вскоре бы заметил, что роль лидера даже в обезьяньем сообществе далеко не всегда принадлежит самому сильному и самому глупому, а само лидерство заключается не только в присвоении и угнетении, но и в защите и наведении порядка в стае. Значимость именно такого лидерства подтверждает, например, этологическое исследование, во время которого одну из двух групп куриц постоянно лишали лидера, в результате чего все показатели выживаемости в этой группе оказались значительно хуже, чем в группе с лидером.
Приведённые только что критические примеры, кроме того, объясняют в чём заключался принципиальный недостаток биологического подхода в создании концепции человека у большинства философ. “Эти попытки, однако, потерпели крах при их теоретическом осуществлении, в особенности из-за произвольных возможных утверждений”, и в первую очередь потому, что “научного, эмпирически верифицируемого учения об инстинктах не существует, а это означает, что в нашей науке мы не имеем права предполагать существование таких независимых основных инстинктов, кроме органически представленных (инстинкта питания, полового инстинкта)” (14).
Интересно, что, сделав подобный жёсткий вывод Гелен, тут же сам эмпирически предложил ряд основных инстинктов, которыми регулируется жизнь человеческого сообщества: инстинкт заботы
Более сложным, двойственным представляется влияние биологического на человека К. Лоренцу (16). Основной проблемой человеческого вида он считает отсутствие инстинкта сдерживания агрессивности по отношению к представителям собственного вида, что в условиях постоянного прогрессирования вооружений может привести к гибели всего человечества.
Более того, особенности современного развития общества, по его мнению, способствуют тому, что инстинктивные, генетически запрограммированные нормы поведения, которые ещё в недавнем историческом прошлом были добродетелями, в современных условиях могут приводить к гибели. “Единственная наша надежда - в нашем умении думать, и в моральных решениях, которых мы можем достигнуть с помощью этого умения” (17).
Казалось бы, блестящий вывод: “надо думать!”. Но ведь проблема то не в том, что все остальные исследователи не думали, а в том на основании каких фактов и как они думали. Автоматическая замена биологической концепции на социальную потенциально не менее (если не более) опасна, поскольку идей может быть бесконечное множество (сколько умов - столько идей), а благими намерениями - дорога в ад вымощена. Тем более что помимо теистических существуют и нетеистические религии, но религии, а не научно доказуемые истины.
Отсутствие научно разработанного механизма постановки целей и принятия решений не может не приводить к субъективности, как в предлагаемых проблемах, так и в способах их решения. Для примера можно рассмотреть некоторые наиболее одиозные грехи цивилизации с точки зрения К. Лоренца (18).
“Размягчение чувств”. По мнению автора, лекарственные средства, снимающие боль, не дают ощутить радость, полноту здоровья, а исчезновение ярких, сильных переживаний, остроты жизни делает жизнь пресной, что приводит к исчезновению сильных характеров - эволюционному регрессу.
Странный вывод. Вряд ли требуется специальное медицинское образование, чтобы понять: человек, испытывающий радость, а тем более полноту здоровья от зубной боли и принципиально не желающий её снять, имеет серьёзные проблемы с психикой, если ему уже не поставлен диагноз мазохизма. А яркость и сила переживаний, которые, например, много раз в день испытывает трейдер или брокер, явно не уступают по силе эмоций переживаниям первобытного охотника или ковбоя. Тем более что по данным Института мозга РАМН и Института психологии РАН агрессивность и активность человека на 94% и 89% соответственно определяются его генотипом, а не частотой пугалок и страшилок в его жизни.