Снайперы Сталинграда
Шрифт:
И сразу в туманной дымке вспыхнули огоньки автоматных очередей и винтовочных выстрелов. Черных и Холодов стреляли, ловя в прицелы вспышки, и быстро передергивали затворы. Когда выпустили по обойме, движение впереди замедлилось. Наверняка среди наступающих появились новые убитые и раненые.
Немцы предпочли залечь и вели огонь из-за мелких укрытий. Пули летели густо, прочерчивая полосы в неглубоком снеге, рикошетя от мерзлой земли, и порой пролетали совсем рядом. Приходилось прятать головы за бруствер траншеи и вести огонь
— На боевое охранение надеются, — выругался Матвей. — Неужели, бараны, не слышат, что пулемет молчит.
Рота (всего-то человек сорок осталось) вела огонь по каким-то другим целям, видимо, немцы наступали сразу с нескольких сторон. К траншее приблизился егерь, почти невидимый в своем белом камуфляже, и умело швырнул метров с пятидесяти гранату. Она взорвалась с недолетом в воздухе. Фриц был опытный и рассчитывал, если граната не долетит, то осколки ударят сверху.
Два мелких осколка хлестнули Матвея по ватным штанам, но застряли в плотной вате. Третий, покрупнее, пробил валенок и вонзился в голень. Острая боль пошла по ноге, портянка быстро напитывалась кровью.
Времени перевязываться не было. Немец, длинный, мощный в плечах, выдернул шнурок второй гранаты, замахнулся, но сибиряк Миша Холодов опередил его. Пуля угодила в верхнюю часть груди, под горло. Граната-колотушка, с длинной рукояткой, выпала из руки.
Тяжело раненный немец потянулся к гранате, схватил ее, пытаясь отбросить, но замедленные движения не дали это сделать. Граната рванула в руке. Когда осело облако снега и дыма, Михаил увидел, что кисть руки оторвана, а осколки, брызнувшие в лицо, превратили его в красную маску.
На снегу расплывалось большое пятно крови. Немцы бросили еще несколько гранат, которые не долетели, но двое-трое успели сделать перебежку. Одного из них Холодов свалил на бегу. По движущейся охотничьей цели он стрелял без промаха. Усилился автоматный и винтовочный огонь. Михаил, забивая очередную обойму, окликнул Матвея:
— Снимай валенок.
— Уже снял.
— Ну и что там?
— Осколок торчит.
Черных пытался подцепить скользкий от крови край осколка, но тот выскальзывал из пальцев, а старшина матерился от боли.
— Щас, подожди, — проговорил Михаил.
Почти не высовываясь, Холодов выстрелил три раза подряд. Видимо, в кого-то угодил, послышался стон. Высунувшись на секунду, сибиряк понял, что остальные залегли, и едва успел снова нырнуть в траншею. С секундным запозданием открыли огонь сразу несколько автоматов.
— Ну вот, четверых срезали, остальным наступать расхотелось. Думают, что дальше делать. Пяток минут у нас в запасе есть. Дай-ка гляну, что у тебя за осколок.
Прежде чем Матвей успел опомниться, сибиряк крепко зацепил край осколка зубами и рывком выдернул его.
— Во, глянь.
На ладони лежал зазубренный, похожий на небольшой
Но как следует перевязать друга ему не дали. Перед бруствером взорвалась одна и вторая граната, трассирующие очереди сверкали над головами мгновенными зелеными и желтыми огоньками. Высовываться было опасно, но и отсидеться здесь не удастся. Михаила выручала мгновенная реакция, когда на охоте за секунду приходилось ловить на мушку мелькнувшего в камышах кабана.
Высовываясь и снова прячась, он навскидку расстрелял обойму. Пуля сорвала шапку, вторая пробила рукав полушубка. Матвей, с босой, кровоточащей ногой, тоже стрелял, уже не обращая внимания на автоматные очереди.
Беглый огонь двух снайперов заставлял немцев отползать и прятаться в воронках. Фельдфебель, пытавшийся обойти русских с фланга, был тяжело ранен в лицо и ворочался, выгибаясь дугой.
Его попытались оттащить в низинку двое солдат, но один был сразу убит выстрелом в грудь. Второго лишь слегка задело, он откатился и спрятался в низине. Только тогда появилась возможность крепко перетянуть Матвею рану бинтами и кое-как натянуть валенок, надрезав край.
— Ну вот, жить можно. — Черных привстал, пошевелил раненой ногой. — Даже ковылять смогу.
В этот момент ударил пулемет. Немцы вели огонь на ходу или еще не пристрелялись. Пули шли выше траншеи, целились в кого-то другого.
— Подмога спешит, — с усмешкой проговорил Михаил. — Как раз под раздачу попадут.
Но двое бойцов все же добежали и спрыгнули в траншею рядом со снайперами. Двое других остались лежать шагах в десяти.
— Долго вы, ребята, собирались, — покачал головой Черных.
— Как смогли, — протирая залепленный снегом затвор винтовки, отозвался парнишка лет восемнадцати. — Двое, вон, не добежали.
Но один из лежавших, выждав, когда смолкнет пулемет, вдруг вскочил и несколькими прыжками одолел расстояние до траншеи, свалился сверху, больно ударив прикладом автомата Михаила.
— Осторожнее!
— Куда уж осторожней, — отозвался светловолосый боец с выглядывающими из-под полушубка сержантскими треугольниками. — Думал, так и останусь на этом бугре. Затаился, пока лежал — все хозяйство отморозил, зато перехитрил гадов.
Немецкий пулеметчик, обозленный, что его добыча сумела ускользнуть из-под носа, снова открыл огонь. Очереди долбили бруствер длинными неровными очередями. Затем трасса потянулась к убитому бойцу, прошила мертвое тело и разбила винтовку.
— Нервный какой-то фриц, — засмеялся светловолосый сержант, вытирая шапкой пот со лба. — Паша Жуков меня зовут, командир отделения. А от отделения всего двое бойцов осталось, третий в санчасти, а может, в госпиталь переправили.
— Старшина Черных, — отозвался Матвей.