Снайперы
Шрифт:
Пить хотелось зверски. Да и ноги что-то стали подгибаться: они напоминали ей по привычке, что вот, мол, уже утро, а ты все шляешься, насилуешь нас, никак не даешь отдохнуть. «Щас как сами подкосимся!» — пригрозили ей собственные ноги на полном серьезе. Тогда Кэт, не дожидаясь бунта на корабле, подошла к забору и опустилась возле него на землю, прислонившись спиной к теплому бетону.
Будь что будет, но ей необходимо отдохнуть. Можно даже закрыть глаза, чтобы не видеть больше этого зловещего солнца, давно уже прикушенного краем земли и истекающего океанами бардовой крови, но никак не желающего умирать. Все равно, когда Кэт
Кэт очнулась от того, что кто-то щекотал ей пятки — такое мягкое, приятное ощущение, словно мимо прошел кот и мимоходом потерся о ее ступни пушистым боком.
Открыв глаза, она первым делом увидела, что пустыня съела солнце уже почти до половины. Остальное на первый взгляд не изменилось, только окружающий воздушный сироп был теперь не апельсиновым, а скорее клюквенным. Рядом не наблюдалось никого, кто мог бы щекотать Кэт пятки, только на земле у ее ног трепетала большая пятнистая тень — так бывает в летний полдень под деревом, и даже воздух над этой тенью струился и тек, будто сконцентрировался в нечто отдельное, даже по цвету немного светлее, словно там умостилось прозрачное живое существо и занималось тем, что обследовало ноги девушки.
Возможно, из-за первого впечатления мягкости и пушистости, а может быть, потому, что ей было совсем плохо, Кэт не испугалась — напротив, странное явление показалось ей милым, дружелюбным и действительно живым, хотя она не исключала, что это только галлюцинация из разряда тех, что могут посещать в пустыне обессиленного человека. В таком случае эта галлюцинация была ей симпатична, а от игры ее теней создавалось впечатление, будто Кэт сидит вовсе не у бетонного забора, а под раскидистым кленом. За это Кэт ощутила к галлюцинации особую благодарность — доведется ли еще когда-нибудь побывать в лесу?
Улыбнувшись пересохшими губами, Кэт протянула руку вперед, желая прикоснуться, погладить это ласковое струение. «Возможно, ты последнее, что я вижу в своей жизни, и, может быть, ты нереально. Спасибо, что подарило мне напоследок светлую радость…»
Словно отозвавшись, пятнистое нечто потекло навстречу — по ногам, коснулось руки и потянулось дальше, завладело всем телом, окружило Кэт, накинув на нее мягкий солнечный камуфляж. Тут бы ей и испугаться, но она очень ясно ощутила ответную доброжелательность, а вместе с тем удивление, интерес и многогранность каждого из этих чувств существа — вместе с крапчатой тенью ее как будто окатило калейдоскопом эмоций, складывающихся… не в слова, нет, но странным образом обретающих смысл.
«О! Вот это да! Ты какое-то чудо? Или, может быть, результат эксперимента?»
«Нет, я просто… Ищу своих».
«Твоих?.. Руконогих скунсов? — На самом деле животное не было названо так буквально, но смысл был именно таков. — Ну, это не проблема. Только зачем они тебе? Лучше пойдем со мной».
«Куда?»
«Далеко… Так не объяснишь. Там удивительно, вот увидишь. Там надо быть».
«Прости, не могу. Не сейчас. Сейчас мне надо найти своих».
«Сдались же они тебе! И как ты с ними будешь?..»
«Отыскать бы, а там уж как-нибудь…»
«Ну ладно, помогу. Расслабься и постарайся не смердеть».
«В каком это смысле?..»
Тут оно рассмеялось — удивительный у него был смех: словно переливчатая мелодия, слышимая не ухом, а скорее сердцем,
«Извини, не хотел тебя обидеть, — сказало оно. — А теперь держись, поехали!»
Кэт еще раздумывала, за что же ей тут держаться, как вдруг ее приподняло, словно на воздушной подушке, и она как была, в сидячем положении, полетела куда-то, набрав очень скоро изрядную скорость. Пустыня неслась всего в каком-нибудь полуметре под ней, и внизу по земле, не отставая, мчалась пятнистая тень — словно призрачный леопард нес ее на своей спине к известной лишь ему цели. Вероятно, Кэт бредила. Но как это было здорово!
Однако все хорошее когда-нибудь кончается — примечательно, что ничего подобного не говорится обо всем плохом. Впрочем, Кэт сейчас предстояло сменить одно хорошее на другое: впереди обозначился длинный забор, поверху которого виднелись крыши домов — целый поселок! Ворот, правда, видно не было — чтобы их найти, следовало облететь поселение вокруг. Но оказалось, что ее вовсе не собираются доставлять к воротам.
Остановившись возле забора, ее удивительный друг заговорил с ней в своей прежней, не менее удивительной манере:
«Ты сейчас отправишься туда, а я еще побуду здесь и посмотрю, как эти… — вновь легкая, тут же подавленная ассоциация с вонючим зверем, — как они тебя примут. Ты не возражаешь?»
«Конечно нет. Но…» — Она хотела спросить, кто он — коренной житель этой планеты? Или он здесь чужой — пришелец из иных миров, такой же, собственно, как она? Но не успела.
«Тогда будь радостна!» — произнес он.
Тут спина «леопарда», где Кэт устроилась с таким комфортом, пружинисто выгнулась, и девушка полетела вперед и вверх, ощутив себя камнем, запущенным из катапульты. Пролетая над забором, Кэт отметила про себя, что и здесь не обошлось без колючей проволоки. Хорошо, что «леопард» запустил ее с небольшим запасом — на пару сантиметров ниже, а то она непременно бы зацепилась и, чего доброго, повисла бы на этом заборе, как какая-нибудь бестолковая тряпка.
Стог сена с той стороны отсутствовал. Да и откуда, собственно, ему тут взяться? Даже если собрать те чахлые кустики, что росли по эту сторону рядом с домом, и засушить, их хватило бы разве что на гербарий.
Словом, приземление вышло жестким. Но руки, ноги и, главное, голова остались целы, а неприятные ощущения от удара мигом отошли на второй план, поскольку здесь неподалеку стояла женщина и глядела на прилетевшую из-за забора Кэт так, словно к ней в огород упала бомба. Одежда на женщине была сшита, похоже, из кожаных лоскутов, в руках она держала что-то вроде мотыги или, может быть, тяпки — Кэт не очень разбиралась в сельскохозяйственных орудиях, да ведь это было сейчас не суть важно.
— Здравствуйте! — воскликнула Кэт, поднимаясь с земли. То есть она хотела воскликнуть, а на самом деле прохрипела приветствие едва слышно, словно оно было шершавым, и, родившись, как наждак, оцарапало ей горло и небо. Тем не менее Кэт готова была от радости чуть ли не на шею броситься этой женщине.
— Да ты что же это творишь, а?! — пронзительно закричала та, внезапно обретая дар речи. — Кто же тебя научил через заборы-то прыгать?! Ведь всю морквумне, паразитка, подавила!!!
— Простите, я не нарочно… — Кэт порядком растерялась от такого приема. Чтобы сгладить явно возникшее недоразумение, она пояснила: — Я с космодрома…