Снайперы
Шрифт:
— Нестыковка у нее пока только в одном: она выдает себя за другую, реально существующую девушку, проживающую в Москве. С ее слов мы запросили с Земли данные, и вот… — Дохнов достал из кармана распечатку: — Полюбуйтесь, Петр Максимович.
Старик взял листок и проглядел внимательно.
— Но, позвольте, здесь какая-то толстушка! — сказал он, передавая бумагу коллегам. — Та, что мы сейчас видели, совершенно другая!
— Это данные с базы паспортного учета. И в них все совпадает, кроме фотографии. Но из этого, как вы понимаете, еще не следует, что наша мадемуазель — дочь императора хассов.
— Я понимаю, чего вы
— В первую очередь нам нужно подтверждение из первоисточника, то есть от самих хассов.
— Это будет непросто. Вы знаете, что они не дают о себе никакой информации, хотя от нас готовы принимать любую.
— Значит, придется спрашивать напрямую — да или нет. Молчание будет равносильно отказу. И не забудьте, что на выяснения всех вопросов у нас имеется не более часа.
— Ну, такого рода контакт не займет много времени. Однако, если вас интересует мое мнение как специалиста, могу сказать сразу — достоверность этой истории стремится к нулю. Не хочу вас обидеть, Сергей Владимирович, но, на мой взгляд, все это какие-то наши внутренние политические игры — вы в них больше смыслите, а я полный профан. Но, будь моя воля, я попросил бы не вмешивать хассов в ваши политические интриги.
— Но если это правда? — заговорил коллега слева — немец Эдвин Блох. — Почему вы исключаете такой возможность? Необходим проверка! Если это есть игра, то мы ничего не теряем. — Фролов знал, что Блох неплохо говорит по-русски, но от волнения у него усиливался акцент. — В противном случае это есть уникальный возможность впервые наладить хороший контакт! Я думаю, что американский коллега меня поддерживать.
— Поскольку связь с Землей займет сейчас много времени, я беру на себья смелость от лица своей страны давать согласие на проведение этой операции, — объявил Энди Литтл, американец. — В случае успеха она сулит нам большие перспективы.
— Я тоже так считаю, — кивнул Дохнов. — И не только я. Ваши сомнения, Петр Максимович, вполне обоснованны, и мы их полностью разделяем. Но мы с этим делом были поставлены в такие условия, что разбираться просто не было времени. Все должно проясниться непосредственно сейчас. С ситуацией вы ознакомлены, так что давайте начинать работать.
Старик вздохнул с некоторым надрывом:
— Хорошо. Только хочу вас заранее предупредить — ни вы, ни ваши люди не должны никоим образом вмешиваться в переговоры. Вы, конечно, помните тот случай, когда немцы разработали операцию по захвату Хасса?
— Я читал ваш отчет о ней.
— И значит, вы в курсе, чем все кончилось. Но я сейчас хочу сказать о последствиях, обнаружившихся несколько позже: хассы с тех пор очень странно реагируют на военных. Причем они безошибочно их определяют.
— В каком смысле странно? — нахмурился До-хнов. — Можете объяснить, в чем это проявляется?
— Я бы сказал, что они их провоцируют.
— То есть?
— Н-ну, запугивают. Подзуживают. Злят, если хотите. Может показаться, что они пытаются создать повод для конфликта. Я думаю, что на самом деле тут все гораздо сложнее…
— Да знаю я, знаю, что ваша специальность — психология контакта, но сейчас дело не в этом. Что вы предлагаете конкретно?
— Самое лучшее — это если бы вы вообще отказались от присутствия на переговорах. Но поскольку это невозможно…
— Не может быть и речи, — отмахнулся полковник.
— Тогда остается то, что я уже сказал:
— Я что, должен буду молчать? — Дохнов явно не пришел в восторг от такой перспективы.
— В случае необходимости вы сможете разговаривать со мной. Если вопрос будет обращен непосредственно к вам, то ответ тоже передавайте через меня. Суть одна — ни в коем случае не вступайте в прямой контакт. У нас недавно было два очень неприятных случая с представителями НАСА… — замолчав, он поглядел на американца.
— Наши военные немного потерьяли над собой контроль во времья контакта, — сказал Литтл.
— Да, совсем немного, — вставил Блох. — Мы только благодарили небеса, что они в тот момент не имели при себе оружия.
— Это что же выходит… Телепатическое воздействие? — прорезался до сих пор молчавший Поплавский.
— Не совсем. Скорее, я бы сказал, психологическое, — ответил старик. — Мы сейчас пытаемся в этом разобраться. Есть предположение…
— Вы сегодня же ознакомите меня со всеми вашими предположениями по этому вопросу. Только позже, — отрезал полковник. — А теперь, если не возражаете, давайте обсудим план ведения переговоров.
Кэт даже не ожидала, что «номер», в который ее приведут, окажется настолько комфортабельным: большой телеэкран перед широкой постелью, застеленной свежайшим бельем, торшеры, эстампы на стенах, чудные безлистые растения в горшках и даже мини-бар, к ее удивлению, оказавшийся далеко не пустым. Жаль только, что окна здесь были непрозрачными — молочно-белое стекло хоть и пропускало свет, однако не позволяло любоваться окрестным пейзажем. Как сразу выяснилось, они к тому же еще не открывались. Зато тут имелся нормальный, даже более чем нормальный, туалет и к нему еще душевая розового мрамора.
Хорошо, что ее конвоиры оказались людьми не настолько твердолобыми, чтобы воспринять распоряжение «находится при ней» буквально, — проверив номер, они вышли за дверь, так что Кэт получила возможность немного расслабиться и наконец заняться собой.
Для начала она приняла душ, наплевав на подозрение, что в номере понатыкано скрытых камер: раз их все равно не заткнешь, пускай все, кому охота, любуются и кусают локти. Вымывшись, Кэт не стала опять влезать в джинсы, а облачилась в свое зеленое платье «для выхода» и завалилась в таком виде на кровать. Спать не хотелось, хотя по московскому времени, продолжающему жить у нее на руке, шел уже четвертый час утра. В голове варилась, перемешиваясь, какая-то жуткая фрагментарная каша из сегодняшних событий, щедро сдобренная солью безумных предположений.
Рука сама собой потянулась к бару и наткнулась на пульт, лежавший сверху. Взяв его, Кэт включила экран. По единственной здешней программе шел балет — не сказать, чтобы Кэт его очень любила, но выключать не стала: отрываться, так по максимуму, может быть, в последний раз гуляем. Потом она открыла бар и вытащила оттуда первую попавшуюся бутылку: "Ха, мартини «Бьян-ка!» Затем, поколебавшись — брать не брать — достала и бокал.
После третьего выпитого бокала ее посетила новая, уже не очень трезвая мысль, спровоцированная, очевидно, худыми балеринами, что ее тут собираются отпаивать и откармливать. На резонный вопрос самой себе «зачем?» в памяти промелькнула заметка о том, что некоторые папуасские племена так поступали с женщинами, чтобы те были вкуснее.