Снег на Рейне
Шрифт:
Лилька всегда была одиночкой. Часто девчонки не принимали её с ними играть. Одна заводила у них на улице – белёсая и губастая, противная девчонка Маара, постарше всех остальных малышей, – вечно всех подговаривала: «Давайте не возьмём Лильку играть?» И Лилька стояла и орала в стороне, а вредная Маара торжествовала, искоса победоносно поглядывая на Лильку. Девчонки не решались Марке прекословить, и Лилька, поорав и высунув всё же напоследок в отместку язык, понуро плелась домой. В резиночку поиграть уже не возьмут!
От потряхивания автомобиля и непонятной нудятины Мартины Лилька отключилась.
– Просыпайся! Приехали! – кто-то потрепал её по плечу, и она услышала недовольный голос своей хозяйки.
А затем как-то вечером, когда близнецы были уже в постели, Мартина постучала к Лильке в комнату и позвала, заговорщически улыбаясь, присоединиться к ним в столовой.
– Давай! Пойдём! – тянула
Лилька несмело вошла в комнату. Свет в гостиной был притушен. Горели только свечи – на столе и в толстых подсвечниках по обеим сторонам от креста. Окна были занавешены. Негромко, чтобы не нарушать таинственной атмосферы, играла восточная этномузыка. Витали пряные ароматы, напоминающие индийские специи.
…Лилька вспомнила, как они с девчонками бегали в только что открывшийся индийский магазин, чтобы поглазеть на всякие диковинки, кожаные яркие кошельки и сумки с нарисованными слонами и голыми до пояса, с неестественно высокими грудями танцовщицами. Единственное, что они могли купить там на свои накопленные деньги, – это источающие такой экзотический, сказочный аромат сандаловые палочки. Лилька прибежала тогда домой, зажгла палочку и закрыла глаза… Вот она уже плывёт, покачиваясь, сидя под балдахином на троне, в такт движению слона, одетая в розовое сари, с накинутым на волосы золотым полупрозрачным покрывалом, в сверкающих бесчисленных драгоценных браслетах на ногах и на руках, и на лбу у неё круглое пятнышко – отметина касты.
– Что это ты жжёшь? Что за гадость ты нюхаешь?
Она задремала и вздрогнула от окрика. Слоны и платье исчезли, и с испугом она увидела склоняющееся над ней гневное, всё в красных пятнах лицо отца. В нос ударил запах спиртного.
– Что это, я тебя спрашиваю?
– Это индийские ароматы, – тряслась, зажмуриваясь и вдавливаясь в кресло, испуганная Лилька.
– Где ты взяла эту дрянь? – не унимался отец. – Выросла дочурка! Материна порода. Всё наряжаться, плясать, духами обливаться, нюхать всякую мерзость! Так и до наркотиков недалеко! – Отец грозно придвинулся и навис над съёжившейся в кресле Лилькой. – А-а-а-а! Вот и твоя мамаша. Слышь, Ирэна! Твоя дочурка докатилась, наркотики уже нюхает!
– Перестань, Айвар!
Мать только что пришла и с разбега, оценив ситуацию, но ещё ничего толком не поняв, подскочила и закрыла собой Лильку, отстранив мужа. Осмотрелась и, увидев импровизированную курильницу, поняла, из-за чего буря. Улыбнулась и, обняв, погладила по голове дочку.
– Что ты говоришь! Это просто для хорошего воздуха в квартире. У Лиины такие же.
Лиина была соседкой и подругой жены. Своя. Эстонка. Отец поостыл.
– Да? Ну и ну… Придумают невесть что! А ты ей потакаешь!
Отец ткнул пальцем в сторону жены и дочери и, махнув напоследок рукой, потерял к этому интерес.
– Мы есть сегодня будем, жена?
А Лильке гаркнул, делая вид, что всё ещё злится:
– Выбрось сейчас же, развела вонь! И открой окно!
– Хорошо, папа…
…И вот теперь, этим вечером, она вновь ощутила аромат сандаловых палочек из детства. Звучала непривычная музыка пронзительного инструмента, не такого мелодичного, как эстонские гусли, каннеле, а, пожалуй, ближе к сямисэну [7] (позже Лилита узнала его название – ситар [8] ), – будто поблизости, в роще, налетевший с моря ветер звенит в кронах пальм, играет в рыбацких снастях, скрипит дверью ветхой хижины. Усиливали звучание ситара разнотональные ритмические рисунки индийских барабанов табла и дугги, вводящие то как бы трущими, то отскакивающими полыми звуками повторяющихся ритмов в благостный транс. Восточная сладость благовоний, полутьма гостиной, пляшущие на стенах тени – всё придавало происходящему какую-то мистическую атмосферу, добавляя к предвкушению ещё не осознанного, неизвестного желание тоже принадлежать к этой всезаполняющей радости, к познанию новой вселенной, потребность вечно слушать эту дивную музыку, извлекаемую, казалось, из самой природы. Будто она всё это уже когда-то видела – но где?
7
Сямисэн (япон.) – трёхструнный щипковый музыкальный инструмент с безладовым грифом и небольшим корпусом, общей длиной около 100 сантиметров. Наряду с бивой, кото и сякухати относится к важнейшим музыкальным инструментам Японии.
8
Ситар –
Лилька заслушалась и не могла настроиться на общий разговор, занимающий всех в гостиной, но потом вспомнила, о чём уже узнала на лекции и прочитала в книжках, подложенных Мартиной к ней в комнату. А рядом с ней в это же время молодые люди, всё более разгорячаясь от выпитого странного напитка (похожего на горький лимон, но с добавленной и портящей вкус приторной сладостью), который подливали и Лильке, заумно рассуждали об иных мирах, о звездолётах. О бессмертных тэтанах с вечной судьбой в бесконечности, которые существовали в многообразии других тел, предшествующих нынешнему. О так называемой реинкарнации, перерождении множество раз в иную астральную сущность. О чудесных последующих жизнях, которые у них ещё будут, если идти путём, указанным Учителем. Говорили они об этом увлечённо, со знанием дела, вполне авторитетно, как о давно известной истине. Абсолютно серьёзно эти взрослые, занимающие определённое устойчивое положение в обществе люди рассуждали о Ксену, галактическом властелине, который высвободился со своими приверженцами из ловушки времени и теперь сеет хаос среди землян, шатает устои. Он является причиной падения морали и экологической катастрофы, кровопролитных войн, радиоактивного заражения Земли… Земле угрожает опасность!
«Какие-то легенды и мифы Древней Греции», – про себя думала Лилька, попивая напиток, который ей подливал Оливер, сослуживец хозяина дома, Свена.
Всё это было так необычно! Так захватывающе, что хотелось во все эти мифы верить! Ей было немного не по себе, было отчего-то жарко. Ей показалось, что она пьянеет.
– Там алкоголь? – Лилька показала на коктейль.
Мартина отрицательно качнула головой и приставила палец к губам, чтобы Лилька не задавала глупых вопросов и не прерывала рассказчика, стоявшего в центре комнаты.
Видно было, что все они относились к нему с необычайным почтением. Справедливости ради, надо сказать, что и вправду в незнакомце, появившемся незадолго до этого в комнате, казалось, ниоткуда и стоящем сейчас между двумя свечами под крестом – а Лилька в это время была занята разговором с Оливером и не заметила его «материализации», – было нечто примечательное! Гордая посадка головы, львиная грива волос, проницательный, словно видящий тебя до дна души взгляд! Чувствовалась в нём какая-то порода, сила, обаяние власти – как будто для него было обычным делом подчинять себе других и превращать в один сплошной слух! Это был тот самый лектор.
«Бетховен!» – узнала Лилька.
А говорил он отнюдь не глупые и очень интересные вещи:
– История сайентологии восходит к религиям синто [9] , история которых насчитывает свыше тысячи четырёхсот лет. Наш Учитель только осовременил некоторые обряды, создал ритуалы для исцеления души. Человек может достичь состояния клир [10] , только освободившись от воздействия того, что мы называем реактивным умом. Это можно сравнить с состоянием сатори [11] или найкан [12] в буддизме. В некоторых религиях синто человек размышляет под руководством учителя о том, что он пережил в детстве или в прошлых жизнях, для того чтобы задуматься о пути, на котором он находится в настоящем…
9
Синтоизм, синто (япон. «путь богов») – традиционная религия в Японии. Основана на анимистических верованиях древних японцев.
10
Клир (англ. clear – «чистый») – так в сайентологии называется состояние или статус человека, который освобождён от пагубных последствий череды жизней, когда человек больше не расстраивается из-за когда-то случившегося с ним.
11
Сатори (санскр. «дхьяна»; япон. «дзэн») – в медитативной практике внутреннее персональное переживание опыта постижения (озарение) истинной природы (человека) через достижение «состояния одной мысли».
12
Найкан (япон.) – метод рефлексии, разработанный Исином Ёсимото (1916–1988), бизнесменом и приверженцем буддизма школы Дзёдо-синсю.