Снеговик
Шрифт:
— Наверное, утечка информации, — пробормотал начальник, глядя на Рафто, но тот не только не проронил ни слова, он даже не сиял тем лоском, который требуется, чтобы попасть в заголовки. А пока журналисты сидели и ждали, готовые строчить свои статьи. Скоро, скоро Герт Рафто снова станет королем полицейского управления города Бергена.
Он убавил звук радио, по которому Уитни Хьюстон во весь голос настаивала на том, что всегда будет любить его, но прежде чем он успел снять трубку, телефон зазвонил.
— Рафто! — буркнул
— Я тот, кого ты ищешь.
Несчастный инспектор тотчас понял, что это не блеф и не ошибка. Понял по голосу: тот был полон ледяного спокойствия, а четкая внятная дикция исключала вариант с сумасшедшим или пьяным. К тому же в голосе было что-то еще, чего инспектор никак не мог пока ухватить.
Рафто громко кашлянул пару раз — выиграл немного времени.
— С кем я говорю? — спросил он, чтобы показать, что вывести его из себя не удалось.
— Сам знаешь.
Рафто прикрыл глаза и глухо, но с чувством выругался. Черт, черт, преступник решил проявиться! И как раз в тот момент, когда Рафто собирался арестовать причастного к делу человека! Теперь весь эффект пропадет.
— А с чего ты взял, что я ищу именно тебя? — спросил полицейский сквозь зубы.
— Знаю, и все, — ответил голос. — И если сделаем так, как я скажу, ты сможешь получить то, что хочешь.
— А что я хочу?
— Ты хочешь арестовать меня. И ты сможешь это сделать. Сам. Понимаешь теперь, Рафто?
Инспектор кивнул и только потом собрался с силами и выдавил:
— Да.
— Встретимся у тотемного столба в парке Нурнес, — произнес голос. — Примерно через десять минут.
Рафто попытался раскинуть мозгами. Парк находится возле Аквариума, за десять минут он туда успеет. Но почему он хочет встретиться именно там, на самом краю Нурнес-парка, на мысу, выходящем в море?
— Чтобы я мог видеть, что ты пришел один, — сказал голос, отвечая на его мысли. — Если увижу других полицейских или если опоздаешь, я исчезну. Навсегда.
Мозг Рафто работал: вычислял, сопоставлял, делал выводы. Группу захвата поднять он не успеет. Причем именно это можно будет внести в рапорт как причину того, что он был вынужден провести арест самостоятельно. Идеально.
— Отлично, — сказал Рафто. — И что будет, когда я приду?
— Я расскажу тебе все, ты выслушаешь мои условия, и я сдамся.
— Какие условия?
— На суде я буду без наручников. Слушание будет закрытым для прессы. И сидеть я буду там, где мне не придется общаться с другими заключенными.
Рафто снова прокашлялся.
— Отлично, — согласился он наконец и посмотрел на часы.
— Подожди, у меня еще условия. Телевизор в камере и любые книги, которые я захочу.
— Все получишь, — заверил Рафто.
— Как только подпишешь соглашение, где изложены все мои требования, я твой.
— Что за… — начал Рафто, но короткие гудки в трубке возвестили о конце
Рафто припарковался у верфи. Это был не самый короткий путь, но отсюда обзор был лучше. По огороженной территории большого парка были протоптаны тропинки, тут и там виднелись холмы, покрытые желтой увядшей травой. Деревья топорщили свои черные пальцы, тянулись к тяжелому небу, которое наплывало с моря позади Аскёй. Какой-то человек спешил мимо за нервным ротвейлером на натянутом поводке. Проходя мимо купальни, Рафто нащупал «смит-вессон» в кармане пальто. Купальня была пуста — огромное белое корыто, притулившееся у кромки моря и похожее на гигантскую ванну.
За поворотом, метрах в десяти, Рафто различал высокий тотемный столб — дар Сиэтла Бергену на девятисотлетие. Он слышал свое дыхание и чавканье мокрой листвы под подошвами. Начался дождь. Маленькие колкие капельки впивались в лицо.
Единственный человек, стоявший возле тотемного столба, смотрел именно в сторону Рафто, как будто точно знал, что тот появится с этой стороны, а не с другой.
Подходя к столбу, Рафто сжал в кармане револьвер. Человек жестом остановил его в двух метрах от себя. Дождь заливал глаза, Герт сощурился и потряс головой. Этого не может быть.
— Удивлен? — спросил голос, который ему только сейчас удалось узнать.
Рафто не ответил. Мозг заработал с новой силой.
— Ты думал, что знаешь меня, — продолжал голос. — А на самом деле это ятебя знаю. Вот почему мне было очевидно, что ты захочешь все сделать сам.
Рафто смотрел на человека не мигая.
— Это игра, — сказал человек.
— Игра? — прохрипел Рафто.
— Ну да. Ты же любишь всякие игры.
Рафто подвигал в кармане рукой с зажатым револьвером, чтобы убедиться, что он не зацепится за подкладку, когда придется рывком вытащить его оттуда.
— Почему именно я? — спросил он.
— Потому что ты лучший. Я играю только против лучших.
— Ты псих, — прошептал Рафто и тут же пожалел об этом.
— Ну, в этом я не сомневаюсь, — улыбнулся человек. — Но ты тоже псих, дорогуша. Мы все психи. Безвольные призраки, которые никак не могут найти путь в свою обитель. И так было всегда. Ты знаешь, почему индейцы ставили эти штуки?
Человек постучал костяшкой указательного пальца по деревянному столбу, на котором были вырезаны фигуры. Они сидели на корточках, одна на другой, и смотрели на залив немигающими и невидящими черными глазами.
— Чтобы удерживать души, — продолжал человек. — Чтобы они не разбредались кто куда. Но тотемные столбы гниют. И этот сгниет, вот в чем дело. И тогда душе надо искать себе новое пристанище. Может, маску. Или зеркало. Или только что родившегося ребенка.
Из Аквариума, из загона для пингвинов, донесся резкий хриплый птичий крик.