Снеговик
Шрифт:
— Удачи, — произнесла Катрина, протянула ему мобильный и вернулась к своей папке.
— Это ведь одно из старых дел Холе, да? — спросил Скарре.
— Точно.
— Он думал, что это серийный убийца.
— Я знаю.
— Правда? Ну тогда вы наверняка знаете, что он ошибся. И не в первый раз, между прочим. Он просто двинулся на маньяках, наш Холе. Все думает, видать, что у нас тут Америка. А своего серийного убийцу все еще не поймал. В родном-то отечестве!
— В Швеции было поймано множество серийных убийц. Томас Куик, Йон Асуниус, Туре Хедин…
— Я смотрю, вы хорошо уроки учили, — улыбнулся Магнус Скарре. — Но
— Спасибо, я не…
— …и чего-нибудь перекусить. Пакетик-то ваш совсем маленький.
Тут, наконец, Скарре удостоился ее взгляда и с честью выдержал его. Он заметил в этом взгляде удивительный отблеск — будто где-то в глубине глаз заполыхал костер. Ничего подобного видеть ему еще не доводилось. Ага, — обрадовался он, — а ведь это моя работа! Это от моего рассказа в ее глазах вспыхнул огонек интереса. По всему видать, мне удалось попасть на самый верх ее турнирной таблицы.
— Можете смотреть на это как… — начал Скарре и запнулся, подбирая слова, — …как на курс повышения квалификации.
Она улыбнулась.
Скарре стало жарко, у него участился пульс. Вот-вот он обнимет ее, почувствует ее тело, ее затянутое в чулок колено, услышит звук, с которым его ладонь двинется выше.
— Чего ты, Скарре, хочешь? Пощупать новую дамочку, появившуюся в отделе? — Она улыбнулась еще шире, и огонь в глазах стал еще ярче. — Хочешь успеть ее трахнуть, да? Ты как мальчишка на дне рождения: бросаешься на самый большой кусок торта, чтобы другим досталось поменьше?
У Магнуса Скарре челюсть так и отвисла.
— Дам-ка я тебе пару добрых советов, Скарре. Держись подальше от женщин, с которыми работаешь. Не трать время на то, чтобы слоняться по столовой и пить кофе, если — как ты утверждаешь — ты только что напал на след. И даже не пытайся убедить меня в том, что это ты звонил оперативникам. Потому что им звонил старший инспектор Холе. И это он начал поиски. Говорят, что он связался со спасателями, но они никого не прислали, решили, что для спасательной операции уже время вышло.
Катрина смяла пакет из-под бутербродов и бросила в мусорку за спиной Скарре. Не оглядываясь, он понял, что она не промахнулась. Она захлопнула папку и встала, но к тому времени Скарре уже успел собраться:
— Не знаю, что вы там себе нафантазировали, Братт. Вы замужняя женщина, хотя, может, вы чего-то там и недополучаете дома, раз решили, что такой мужчина, как я, станет… — Он не мог подобрать слова. Черт возьми, онне мог подобрать слова! — Да я только хотел кое-что тебе объяснить!
С лицом Катрины что-то произошло: будто распахнулась дверца топки и на него полыхнуло бушующим пламенем. Скарре был уверен: вот сейчас она его ударит. Но нет… не ударила. Впрочем, до него это дошло, только когда она снова заговорила, причем голос у нее был совершенно спокойный.
— Я приношу извинения, если неправильно вас поняла, — произнесла она с выражением лица, никоим образом не свидетельствующим об искреннем раскаянии. — Кстати, Мартин Купер звонил тогда не «супружнице», а своему конкуренту, Джоэлу Энджелу из «Белл Лэбз». Как вы думаете, Скарре, зачем он это сделал? Чтобы кое-что ему объяснить? Или просто похвастаться?
Скарре смотрел ей вслед. Когда Катрина поворачивала к выходу из столовой, костюмчик так обтянул ее задницу, что Скарре
Харри чувствовал, что легкие вот-вот упрутся в ребра. Но дыхание постепенно успокаивалось. А вот сердце нет, оно все еще загнанным зайцем билось в груди. Он стоял на опушке леса возле ресторанчика «Экеберг». Тренировочный костюм отяжелел от пота. Этот ресторанчик, сохранившийся с межвоенных времен, когда-то был гордостью столицы, над которой он царственно возвышался на крутом восточном склоне. Но путь из центра сюда, в лес, получался неблизкий, и людям постепенно это надоело. Ресторанчик стал нерентабельным, пришел в упадок, сюда забредали теперь только постаревшие любители танцев, пьяницы средних лет да неприкаянные одиночки в поисках других неприкаянных одиночек. В конце концов ресторанчик закрыли. Харри нравилось приезжать на Экеберг, подниматься над городом, окутанным желтыми клубами выхлопных газов, а потом по одной из многочисленных тропинок добегать до ровной площадки, чувствуя, как в мышцах горит молочная кислота. Ему нравилось останавливаться у полуразрушенного ресторанчика, который сохранил особую красоту обломков кораблекрушения. Он садился на волглой от дождя проржавевшей террасе и смотрел на город, который когда-то был ему родным, но теперь обанкротился и развалился. Смотрел с тем чувством, с каким глядят на встреченную случайно бывшую возлюбленную…
Город лежал в чаше гор, ее крутые края высоко вздымались почти по окружности, и только в сторону фьорда оставались какие-то — слабые, впрочем — позиции для отступательного маневра. Геологи утверждают, что Осло построен в кратере потухшего вулкана. И в такие вечера, как сегодня, Харри представлял себе, что огни города — это дырки в земной коре, сквозь которые просвечивает бурлящая лава. Глядя на район Холменколлен, белой точкой светящийся на дальнем склоне напротив города, он пытался угадать, где находится дом Ракель.
Он подумал о письме. И о телефонном разговоре со Скарре, сообщившем о сигнале сотового Бирты Беккер. Сердце стучало уже медленнее, качало себе кровушку и посылало мозгу успокаивающие сигналы: жизнь продолжается. Прямо как мобильный телефон посылает сигналы станции. Мозг, подумал Харри, сигнал, письмо. Глупая мысль. Какого рожна он не выкинет это все из головы? Какого рожна он тут сидит и думает, сколько времени у него уйдет, чтобы добежать до машины, а потом добраться до Хоффа и проверить, кто из них на самом деле глуп?
Ракель стояла в кухне у окна и смотрела во двор, на деревья, которые загораживали соседские окна. Она как-то выступила в местном совете с предложением срубить два-три дерева, чтобы стало хоть чуть-чуть побольше света, но натолкнулась на молчаливое несогласие, впрочем, такое отчетливое, что она больше никогда об этом не заговаривала. Еловые ветви скрывали все и всех, и именно это ценилось жителями района Холменколлен. Снег все падал и падал на город, на холм, по которому осторожно крались друг за другом «вольво» и БМВ, возвращаясь домой, к гаражным воротам с электроприводом, горячему ужину, приготовленному подтянутыми женами (тренажерный зал, годичный академический отпуск, редкие консультации практикантов).