Снегурка в постель
Шрифт:
— Ага, Васильева Александра… Да, девятнадцать лет, блондинка, маленькая такая. Бешеная. Ага. А точно заплатите?
Дальше я уже не слушаю. Тороплюсь сильно.
Твари Козловские, похоже, по местным притонам мои приметы раскидали. А это гаденыш из кумара своего вынырнул, узнал и стуканул.
Надо уходить.
Из вещей у меня только сумка с документами. Спешно проверяю, все ли на месте. Лазил, тварь наркоманская, по моим вещам. За такое надо бы наказать, но некогда мне.
Шатаясь от слабости,
— Бог с тобой, девочка…
Она меня крестит на прощанье.
Я в Бога не верю.
Ни во что не верю. Потому просто целую ее и ухожу. В проулок между бараками, к остановке транспорта.
В промерзшем троллейбусе сажусь ближе к месту кондуктора, там теплее, выгребаю последнюю мелочь.
И вижу в окно, как в проулок сворачивает тачка.
Торопливо отворачиваюсь.
Может, есть он, Бог? Или бабулькины пожелания помогают?
Неважно.
Важно, что я разминулась с Козловскими буквально в минутах.
И это тоже можно считать за новогоднее чудо, ведь так?
5. Правильное решение?
Дом, в котором я провела самую странную новогоднюю ночь в своей жизни, выглядит обжитым. Роллставни подняты, в окнах внизу, в гостиной, свет.
Больше ничего разглядеть не удается, потому что вокруг камеры, подходить страшновато. В этот раз нет со мной Ваньки, не к ночи будь помянут, чтоб вырубить сигнализацию. И обесточить камеры.
А, значит, срисуют меня за милую душу.
Я прячусь под красивой елочкой, украшенной гирляндами, и разглядываю дом. Прикидывая, выходить ли к камерам, звонить ли? Или подождать?
А чего ждать-то, с другой стороны?
Сашка, ты разве не за этим пришла сюда? Не потому торчишь тут, на морозе, уже битых полчаса?
Замерзла до состояния сосульки.
Не то что зуб на зуб, а вообще ничего никуда не попадает! Кажется, что все кости друг о дружку с противным скрипом бьются!
И надо бы уже принимать решение, пока окончательно от холода не околела.
Но не могу. Не решается никак.
Вот чего делать?
Просто подойти и позвонить в домофон?
А если он женат?
Хотя, женатый не звал бы на Красную Поляну…
Или если его нет? Или он с кем-то?
Домина здоровенный, вряд ли он один живет. Сам говорил про сестру… Может, мать еще, отец… Хотя, такой мужик с семьей не будет жить. Тогда прислуга. Не сам же он себе рубашки гладит? И явно не мать его полы тут моет.
Вообще, тупое решение. Слабое и неправильное. Нищенское какое-то.
Сначала смотала, типа, гордая такая, а потом явилась: «Дяденька, пожалейте»…
Нет, Сашка, это неправильно. Это тупо. И
В конце концов, я не просто так…
Вот да!
Я начинаю пританцовывать на месте от неожиданно пришедшей в голову идеи. Вернее, идея-то у меня давно крутится, но решаюсь на ее осуществление я только сейчас.
Видно, холод неплохо прочищает мозг.
И убирает ненужный хлам из головы, типа ложного стыда, или всяких глупостей про то, что нельзя сдавать своих.
Все же вбита у меня эта херня плотно в подкорку.
А это плохо.
Это мешает.
Значит, надо выбивать.
Вот и выбью.
У меня есть, что предложить моему бешеному любовнику в обмен на помощь. Хотя бы денежную. Если еще и Козловских с хвоста отцепит, буду благодарна до конца жизни.
В конце концов, думаю, что история про непонятную флешку, что валяется у него в сейфе, а еще про то, что код от сейфа сейчас только совсем тупой не знает… Ну, это стоит дорого.
Конечно, придется объяснять, почему я раньше не сказала, почему соврала… Но тут, Сашка, глазки кота из Шрека тебе в помощь. И слезки. В прошлый раз мужик впечатлился вроде. По крайней мере, не в полицию сдал, а трахнул. Может, и в этот раз…
Нет, Сашка! Больше не надо! А то так и привыкнуть можно своим телом платить за защиту и помощь… Нет уж. Неверной дорогой идешь, дорогая.
Конечно, мужик он крутой, конечно, трахается зачетно. Но на этом и все. Потому что попользует он тебя, глупая Сашка, да и кинет. Не плавают такие, как он, по тем же дорожкам в бассейне, что и ты. У них отдельные водоемы, без вони хлорки. И с элитными игрушками.
А с тобой так… Недоразумение. И потому, Сашка, никаких иллюзий. Рот не разеваем на то, что не твое.
И не будет твоим никогда.
И даже мечтать не надо про это.
Просто делаем жалостливое лицо, нюним глаза, рассказываем, как нам страшно, и как мы напугались жуткого дядьку, так, что даже и не сопротивлялись… Не важно, что было по-другому… За столько дней он уж и не вспомнит, как это было. А вот на совести можно сыграть. И на жалости.
Хотя, какая совесть у подпола из Конторы?
Ну, мало ли… Он не выглядел отморозком. И даже наоборот…
Все равно идти некуда.
После удачного побега от Козловских, я промоталась по городу несколько часов, погрелась в Маке, ощущая, как голодно урчит в животе.
Прикидывала по-всякому, как быть, что делать.
И только такой выход нашла.
Приехала сюда, просто посмотреть, решить, буду ли я это делать. Пойду ли просить помощи у мужика, с которым случайно провела одну ночь.
У пугающего, властного мужика, который запросто может меня раздавить, как котенка. Может заставить делать все, что ему надо.