Снежинки на его трицепсах
Шрифт:
Первой реакцией было спросить у самого Данилы, что за ерунда, собственно, но едва подошла к его креслу, поняла: больной спит без задних! Крепко, и разбудить можно только выстрелом в упор!
— Ладно, потом спрошу, — решила я, забрасывая приглашение в карман передника.
Уборку удалось завершить довольно быстро, а подопечный все не просыпался.
Спал он в том же кресле, и мне снова становилось его жаль.
Прогнать это нехорошее чувство я решила звонком “другу”, а именно, набрала начальницу. Та долго не отвечала, но когда
— Алисочка, ты? Хорошо, что позвонила. Завтра выходишь не вечером, а с утра.
Сама понимаешь, моржу уход нужен, он от тоски лежит, пастами еле шевелит.
— Конечно, приеду с утра.
— Но в расчетном листе этого времени не будет, — сразу добавила мегера. — Это я тебе на уступку иду, чтобы ты могла со своим подопечным побыть. Понимаю ведь, что переживаешь. Ну, все, пока.
Ответа от меня уже не требовалось, в телефоне раздались характерные короткие гудки. И мне бы злиться на нее, но я вдруг поняла, что и сама примчалась бы к Гоше с самого утра. Я тосковала по подопечному и действительно очень переживала за него.
Ворошилов тихо застонал, привлекая внимание.
Я подошла к нему ближе, тронула лоб рукой и недовольно поморщилась. Горячий.
Мелькнула мысль вызвать скорую и избавиться от незваного гостя, перепоручив заботы о нем другим людям, специалистам. Только вот у Ворошилова полиса не было. Как и мозгов, судя по всему. Я никогда раньше не общалась с богатыми людьми, бизнесменами и иже с ними настолько близко, но всегда была уверена, что все они — люди умные, с кучей запасных счетов и потайных ходов на случай непредвиденных жизненных трудностей.
И вот мне бог послал на порог одного из них. Без средств к существованию, без плана на жизнь, в мокром пальто и с обструктивным бронхитом. Хотелось поднять глаза к небу и громко выкрикнуть: “За что?!” но тут увидела, как приоткрылись пересохшие губы спящего Данилы и, прогнав глупости из головы, пошла на кухню.
— М-м-м, — отворачиваясь, говорил Ворошилов спустя пять минут, — что это за гадость?
— Ромашку заварила, — отвечала я, приставляя кружку к его губам. — Пейте, кому говорят. Температура не пройдет, если у вас жидкости нет в организме.
Жаропонижающие не подействуют, понимаете? Сейчас ромашку, потом просто воды принесу.
— Зачем тебе это? — выпив пару глотков, спросил он, пристально глядя на меня. — Суетишься вокруг, выхаживаешь меня. Чего ты хочешь? Это ведь не просто так.
— Какой же вы… — отмахнулась. — допейте и чашку на стол поставьте. Пойду отдохну. Через пару часов снова будем делать укол.
— Алиса, — он позвал меня, когда я уже закрывала дверь в комнату, — спасибо.
Правда, спасибо тебе.
— Угу, — только и ответила, сохраняя каменное выражение лица. Я не верила в его
“правда”, как и он не верил в мою бескорыстность. Такие, как Ворошилов, не исправлялись. Вот и он просто ждал случая, чтобы снова встать на ноги и
И тут приходилось думать о самом нехорошем: помогая Даниле, сама рою яму для океанариума и всех его обитателей. Это терзало меня, душило, заставляло постоянно сомневаться в правильности собственных поступков. Но иначе поступить я просто не могла.
— Прорвемся, — шепнула самой себе, приближаясь к окну и разглядывая заснеженный пейзаж во дворе. — Выхода-то все равно нет, а человечность никто не отменял. Только вперед, Селезневская, и ни о чем не жалей.
Глава 11
Данила Ворошилов.
День ее выходного прошел как в тумане. Я часто проваливался в сон, а когда просыпался, мечтал снова уснуть — настолько неказистой была реальность.
Болезнь поедала меня изнутри, и это был не бронхит, поставленный дорогим доктором, а ненависть. Я ненавидел всех тех, кто заставил влачить столь жалкое существование. Начиная от главного бухгалтера и заканчивая Вронской. Маленькая дрянь посмела оскорбить меня и Алису, и она тоже должна была ответить.
План медленно проявлялся в моей голове, как фотография в затемненном помещении. Ему нужно было время, чтобы обрести четкие очертания и краски, но в целом я уже представлял, как и что буду делать.
Да, меня опустили на самое дно, но они забыли, кто я и какими знаниями владею. Я с легкостью воспроизводил в памяти все схемы ухода от налогов Вронского, помнил, какие нехорошие штуки проворачивал в свое время Куйбышинский — правая рука будущего, но несостоявшегося тестя, знал, где можно найти матушку моего ненаглядного бухгалтера, а уж ее он всегда боготворил…
Все упиралось в финансы. Первое, что мне было нужно — хороший адвокат, и второе — звонок Артему из коллекторской фирмы, парни которого могли бы выбить бабло из любого… И Куйбышинский — не исключение. Этот урод заплатит любые деньги, чтобы я молчал и не подставлял его, он же сам с удовольствием подставит Вронского…
Хотя, конечно, намного лучше было найти средства со стороны, чтобы не рисковать и не наезжать на Куйбышинского раньше времени.
Очередной приступ кашля заставил отвлечься от планов на ближайшее будущее.
Потянувшись вперед, взял со стола ромашковый чай, за несколько глотков опустошив кружку.
Откинувшись назад, на спинку кресла, прикрыл глаза, чтобы немного расслабиться.
А открыл, когда услышал шепот:
— Данила Сергеевич, мне на работу убегать нужно. Давайте сделаем укол, и я вам тут лекарства все расставила. — Алиса привычным жестом потрогала мой лоб и мягко улыбнулась: — О, все не так уж и плохо. Кажется, лечение идет вам на пользу. поворачивайтесь спиной.
Я послушно развернулся, взгляд скользнул к окну, там все еще было темно.