Снежная княгиня
Шрифт:
– Что такое? – встрепенулась торговка рубахами и, спрыгнув со своего насеста, подковыляла к прилавку, навалившись на него грудью. – Неужто этот приехал?
Высунувшись из своего закутка, старухи во все глаза всматривались в противоположный конец площади.
Опустив вниз голову, на которую был накинут промокший от сырого снега капюшон дорожного плаща, вдоль ряда с овощами на высоком сером жеребце ехал мужчина. На фоне гудящей площади он казался скорее ожившей печальной статуей, чем живым человеком. На его высоком, бледном лбе ясно выделялась
Остановив коня, всадник ловко спрыгнул из седла и откинул капюшон, встряхнув головой. Взяв лошадь под уздцы, он протиснулся к одному из прилавков и, перебросившись парой слов с продавцом, ткнул в кусок свежей говядины. Сговорившись в цене, мужчина стянул с одной руки перчатку из черной свиной кожи и, порывшись в подвешенном к поясу кошельке, выудил оттуда несколько монет. Коротко кивнув продавцу, он отправил завернутый в бумагу кусок мяса в спрятанную под плащом холщовую сумку и неторопливыми широкими шагами побрел к другому прилавку, вглядываясь в разложенные товары.
– А хорош ведь, мерзавец? – спросила одна старуха другую, искоса глядя на стройного всадника.
– А чего ему и не быть хорошим на денежки покойного князя? – спросила другая старуха.
– И то верно… - вздохнула торговка чесноком, не сводя глаз с осанистой, стройной фигуры всадника, медленно ступавшего по грязному, сырому месиву чистыми высокими сапогами.
Привлекший внимание кум мужчина остановился у прилавка зеленщика, перебирая пучки петрушки и укропа, стоявшие в плетеных корзинках. Выбрав пучок посвежее, он без лишних разговоров отсчитал зеленщице деньги и отправил петрушку в холщовый мешок, висевший у него на плече под плащом.
– Ишь, даже не торгуется! – буркнула чесночница, покачав головой.
– А что ему торговаться? – пожала плечами торговка рубашками. – Глядишь, гриву свою черную выпустил, глазюки бесовские так и горят, так и горят… Да наши бабы-то ему и задаром поди готовы отдать…
– А полюбовница-то его, поди, за кухарку держит? – глухо захихикала торговка чесноком, глядя на густые черные волосы и ясные карие глаза всадника.
– А чего бы и нет? – пожала плечами её собеседница. – Ой, глядите-глядите!
Медленно шагавший за хозяином конь случайно налетел на катившего огромный бочонок по грязи мужчину. Не удержав равновесия, тучный усач взмахнул руками и плюхнулся в грязь, потеряв свою фуражку, едва державшуюся на затылке. Стоявшие рядом люди подались в стороны, бросая полные любопытства взгляды на высокого мужчину в дорожном плаще, а он, заметив случившуюся трагедию, положил крупную щуку, которую тщательно изучал, и спешно бросился к упавшему мужчине. Протянув пострадавшему руку, он что-то коротко сказал и, когда усач поднялся на ноги, помог ему отряхнуться.
–
– А я всегда говорила, фрау Зелда, что этот мужчина – очень странный человек, - сказала торговка рубахами.
– Извините, по чем вы продаете чеснок? – раздался вдруг мягкий женский голос.
Две старые торговки были слишком заняты наблюдениями за разворачивающейся на рыночной площади сценой, чтобы заметить худощавую женщину, бесшумно подошедшую и уже несколько минут разглядывавшую крупные головки чеснока, связанные в бусы.
– Что? – переспросила торговка чесноком, вздрогнув от неожиданно раздавшегося над самым её ухом голоса.
– Я спрашиваю, в какую цену чеснок? – спросила женщина, закутанная в серый платок и подпоясанная тонкой бечевкой, и мягко улыбнулась.
Смерив серую, будто выцветшую покупательницу долгим взглядом, фрау Зельда прищурила подслеповатые глаза.
– Брать будете? – спросила она, внимательно глядя на незнакомку.
– Буду, - кивнула женщина и, заметив, что торговка хочет вытащить из связки одну чесночную головку, поспешно добавила, - я возьму всю нитку. Чеснок у вас отменный.
Лицо старухи просияло беззубой улыбкой: приятно, когда твой товар хвалит кто-то кроме тебя самого.
– А вы кто будете? Не видала вас раньше тут, - подала голос торговка рубахами, с завистью поглядывая, как незнакомая женщина расплачивалась с соседкой.
– Фрау Вольцоген. Латгарда. Я тут с неделю, - ответила женщина, спрятав под платок выбившуюся медово-белую прядь волос. – Мой муж – сапожник. Мы живем на углу вон той улицы, - женщина кивнула в сторону. – Домохозяин запросил слишком большую сумму за мастерскую, и нам с мужем пришлось приехать сюда.
– Да-а… - протянула фрау Зельда. – С честных людей сейчас дерут, как с собак…
– Точно-точно! – пролепетала торговка рубахами, выкладывая на прилавок тонкую женскую сорочку и надеясь, что фрау Латгарда купит что-нибудь и у неё.
– Что вы говорите, фрау Реинхилда? – спросила торговка чесноком.
– Я говорю, что точно, что с честных людей дерут, как с собак, - громко, будто говорила с глухонемой, повторила торговка рубахами.
– А-а… - протянула фрау Зельда, одобрительно кивнув. – Точно-точно!
– Извините меня, но мне показалось, будто вы только что говорили о том мужчине, что приехал на сером коне, - неловко сказала фрау Латгарда, улыбнувшись тонкими, бесцветными губами. – Он очень молод и хорош собой, и даже походит на вельможу, - взглянув на торговку чесноком, женщина продолжила, - это ваш сын? Простите, если что не так, я в этом городе ещё никого и ничего не знаю… У меня даже нет знакомых…
– Боже упаси, мой сын! – воскликнула фрау Зельда и перекрестилась. – Это конюший из тех развалин, что были когда-то поместьем старого князя.