Снежная королева

Виндж Джоан

— …анализа! — Мун сидела на полу совершенно обессиленная, а карликовый лисенок с курносым носом, подобравшись поближе, сосал кончик ее косы. Она погладила лисенка по густой белой шерстке, осторожно вынула у него из пасти свои мокрые волосы, отцепила его остренькие коготки от туники, взяла его на руки и передала Бладуэд.

— Вот, — сказала она слабым голосом, — возьми-ка его.

Бладуэд медленно, неуверенно протянула к нему руки, но лисенок вырываться не стал и не протестовал, когда Мун положила его в теплые ладошки Бладуэд. Разбойница застенчиво прижала

его к животу и захихикала, когда зверек, не долго думая, забрался ей под парку и удобно устроился, уцепившись за свитер. Мальчик, по-прежнему сидевший у ее ног, одной ручонкой потянулся к лисенку, а большой палец другой руки сунул в рот.

— Достаточно ли… я тебе рассказала? — Мун смотрела не на Бладуэд, а на клетки с животными; кое-где на них еще сохранились обрывки пестрой упаковки — зеленой, золотой, — видно, были завернуты в зоомагазине где-то на другой, очень далекой планете… Далекой… все мы так далеко от дома…

— Это лиссоп, это старлы, это крылатая мышь… — Бладуэд быстро перечисляла названия зверей. — По-моему, я даже поняла, в чем дело вон у тех. Я им еду неправильную давала. — Она понурилась было, но потом опять воодушевилась. — Но ты здорово это делаешь! — Она прижала к себе лисенка. — Разве нет, легавый?

Гундалину улыбнулся, проворчал что-то и шутливо поклонился Мун.

— О, благородная… — он вдруг умолк.

Три пары глаз одновременно посмотрели в сторону ворот; послышались чьи-то шаги, ворота распахнулись, и бородатый, с тяжелой челюстью человек появился на пороге. Звери тут же попрятались.

— Что тебе надо, Тарид Pox? — Голос Бладуэд вновь звучал нахально.

— Великая Мать желает, чтобы это починили. — Он протянул Бладуэд какой-то хрупкий на вид прибор, названия которого Мун не знала. — Скажи своему легавому, что пора начинать отрабатывать жратву.

— Он еще слишком болен! — Бладуэд угрожающе выдвинула вперед подбородок.

— Ничего, вполне здоров. — Тарид Рох ухмыльнулся и мазнул по Мун взглядом. — Небось эта хорошенькая куколка, которую ты для него притащила, и в мертвого жизнь вдохнет. Не желаешь ли посетить мою палатку, крошка сивилла? — Грубая лапища коснулась щеки Мун, задела незажившую ссадину.

Мун отшатнулась, отвращение было написано на ее лице. Тарид Рох засмеялся и прошел дальше.

— Эй, ты! — вмешалась Бладуэд. — Ты смотри, держись от нее подальше! Она действительно могущественная…

Он только презрительно фыркнул.

— Тогда что же она тут делает? Ты-то небось не веришь в эти дурацкие слухи, а, легавый? — Тарид Рох поставил сломанный прибор на пол возле Гундалину и положил рядом набор запчастей. — Ты особо-то не ленись, малый! Если к завтрему эта штука работать не будет, я тебя ее съесть заставлю. — Он щелкнул по темному пятну на воротнике Гундалину — там, где раньше были знаки различия, — и Мун увидела, как посерело лицо инопланетянина, стало каким-то пустым, безразличным…

Тарид Рох отвернулся от него и решительно направился прочь, словно хищная рыба, проникшая в садок.

Бладуэд сделала ему вслед неприличный жест.

— Боги, как я его ненавижу,

ублюдка этого! — Она поморщилась, потому что лисенок у нее под паркой проснулся, заверещал и начал царапаться. — Он себя тут премьер-министром считает, не меньше, а все потому, что у моей мамаши в любимчиках ходит. Он раньше в Карбункуле жил и тоже малость не в себе — из-за этого-то он так ей и нравится.

Мун видела, как Гундалину осторожно, словно старик-калека, лег на свой тюфяк и отвернулся к стене. Она тоже промолчала.

Бладуэд вытащила верещавшего лисенка из-под парки и почти сердито сунула его назад в клетку. Мун видела, что юная разбойница что-то ищет глазами и это что-то, видимо, только что исчезло. Сама Мун глаз не сводила с Гундалину. Бладуэд вдруг рывком поставила канючащего малыша на ноги и решительно потащила его за собой к воротам, оставив их с Гундалину размышлять о случившемся.

Мун с трудом доползла до лежанки Гундалину и опустилась возле нее на колени.

— БиЗед? — Она понимала, что он не хочет разговаривать, но настойчиво продолжала его тормошить и даже тряхнула за плечо. Гундалину била дрожь, несмотря на теплые одеяла, накинутые поверх плаща. — БиЗед…

— Оставь меня в покое.

— Не оставлю.

— Ради всех богов! Я ведь не один из здешних зверьков!

— Я тоже. Не прогоняй меня! — Пальцы Мун сжали его плечо, как бы заставляя признать, что она существует.

Он перевернулся на спину и лежал, уставившись в потолок тусклыми глазами.

— Не уверен, что может быть что-то хуже…

Мун потупилась, кивнула.

— Но, может быть, потом будет лучше?

— Не надо! — Он только головой помотал. — Не надо говорить о каком-то «потом». Я в лучшем случае способен думать о завтрашнем дне, не дальше.

Она заметила сломанный прибор, оставленный Таридом Рохом.

— Ты что, не можешь это починить?

— Хоть с закрытыми глазами! — Он криво усмехнулся. И показал ей свою больную руку. — Если б у меня были две руки…

— У тебя их три. — Мун умоляюще посмотрела на Гундалину и сжала его пальцы.

— Спасибо. — Он глубоко вздохнул и сел. — Тарид Рох… — он судорожно вздохнул, — Тарид Рох как-то застал меня за ремонтом приемника для Бладуэд… После его «обработки» я два дня на ногах не стоял. И, боги, ему так это понравилось! — Он нервно провел рукой по волосам; Мун заметила, что рука его снова дрожит. — Не знаю, чем уж он занимался в столице, но вот к пыткам у него прямо талант.

Мун содрогнулась, вспомнив, как Тарид Рох коснулся ее щеки.

— Так это… потому? — Она посмотрела на его исполосованные шрамами запястья.

— Все, все это — потому — Гундалину покачал головой. — Я ведь высокорожденный, я технократ, я уроженец Харему! И со мной эти дикари обращаются, как с рабом — хуже, чем с рабом! Ни один человек, обладающий хоть какой-то гордостью, не станет так жить: без чести, без надежды… Так что я попытался совершить хоть один достойный уважения поступок. — Он говорил абсолютно ровным голосом. — Но Бладуэд успела меня найти, прежде чем… все было кончено.