Снежная слепота

Калугин Алексей Александрович

– Ему мог передать его чужак, пришедший с севера, – предположил Марсал.

– Исключено. В то время, когда поселок хранителя храмовых врат посетил гость с севера, Кроула в этом мире еще не было.

– Значит, северянин отдал рисунок кому-то из жителей поселка, который затем передал фрагмент Кроулу.

Харп задумчиво постучал пальцем по столу.

– Возможно. Но ряд фактов, как мне кажется, противоречит этому предположению. Северянин, как нам известно, остановился в доме Шагеля. Однако почему-то он не показал рисунок ни одному из взрослых обитателей дома – только семилетнему мальчику. При этом он сказал, что рисунок является

ключом ко всему.

– Ко всему? – непонимающе переспросил Марсал.

– Если верить Далкину, именно эти слова произнес, показав ему рисунок, северянин. Что это значит, мальчик не знает. Я тоже пока не могу найти этому какое-либо разумное объяснение. Единственное, что можно сказать почти наверняка: рисунок является ключом к пониманию того, что происходит в этом мире. Но как им следует воспользоваться – непонятно.

– Может, ты придаешь этому рисунку слишком большое значение? – с сомнением заметил Марсал. – Что, если это просто рисунок и больше ничего?

– Зачем тогда северянин взял его с собой, отправляясь в путешествие, исход которого был неизвестен ему самому?

– Просто как талисман.

– Ты так думаешь? В таком случае объясни мне, почему этот рисунок оказался в мире, где никто даже не помнит о бумаге? По-твоему, это тоже простая случайность?

– Не знаю, – честно признался Марсал. – Я никогда прежде не слышал, чтобы в вещевых мешках новичков находилось что-то, не имеющее практического применения.

– И предметов, имеющих исключительно эстетическую ценность, я здесь тоже не встречал, – добавил Харп.

– Хорошо, – согласился Марсал, – допустим, этот рисунок является ключом к пониманию… Не будем пока уточнять, чего именно, поскольку и сами этого не знаем. Что дальше?

– Я полагаю, что северянин сам рассчитывал воспользоваться рисунком-ключом. Но скорее всего он не знал, как это сделать. Именно поэтому он и предпринял рискованное путешествие.

– Получается, что он рассчитывал найти разгадку в этом поселке?

– Получается, так.

– Несостыковочка! – Сумев подловить Харпа на противоречии, Марсал азартно щелкнул пальцами. – Отправляясь в путь, северянин не знал о существовании поселка хранителя храмовых врат!

– Почему ты так думаешь?

– А как он, по-твоему, мог об этом узнать?

– Когда мы отправлялись в путь, у нас не было полной уверенности в том, что нам удастся что-нибудь найти. Все наши предположения относительно того, что за западными горами могут жить люди, были выстроены на основании клочка бумажки, который показала нам Халана. Прямо скажем, очень слабое основание. И тем не менее мы нашли здесь даже больше, чем рассчитывали.

– О чем ты? – не понял Марсал.

– О третьем фрагменте рисунка, что передал нам Мидл.

– И чем ты все это объясняешь?

Прежде чем ответить на этот вопрос, Харп вновь наполнил свою кружку отваром камнелипки и сделал глоток, после чего медленно провел рукой по покрытой густой щетиной щеке.

– Ты помнишь, что говорил Мидл о миссии, изначально предопределенной для каждого, кто попадает в мир вечных снегов?

– Да, старик что-то говорил…

Марсал наморщил лоб, пытаясь припомнить, что именно говорил Мидл о миссии, но, кроме самого слова, произнесенного отшельником, живущим в доме на перевале, он больше ничего припомнить не мог. Признаться, он не особенно внимательно прислушивался тогда к разговору старика с Харпом. После того как почти чудесным образом

им удалось избежать верной гибели среди снегов, найдя пристанище в доме Мидла, Марсал испытывал состояние, близкое к эйфории, – его не интересовало ничто, помимо собственных чувств и ощущений, которыми он упивался, как настойкой из красницы. Это может понять лишь человек, уже почти смирившийся с мыслью о смерти и вдруг узнающий, что ему дарована новая жизнь.

– А какое это имеет отношение к нам?

Харпа неприятно удивило, что вопрос Марсала прозвучал довольно-таки резко, с плохо скрытыми недовольными интонациями в голосе. Но он решил не придавать этому большого значения, списав на то, что Марсал, как и все влюбленные, пребывал в возбужденном состоянии, когда все мысли сосредоточены только на объекте любви.

– Теперь я начинаю понимать, что рассуждения Мидла о миссии не так глупы, как кажутся вначале. Когда люди вокруг тебя совершают поступки, которым невозможно найти рационального объяснения, остается только предположить, что ими управляет некая неизвестная внешняя сила.

– За собой я такого не замечал, – скептически усмехнулся Марсал.

– Да? В таком случае попытайся четко и внятно объяснить, какого черта ты потащился со мной к западным горам?

Марсал улыбнулся и даже чуть приоткрыл рот, как будто у него уже был готов ответ. Но с губ его не слетело ни единого звука. В его глазах, стремительно сменяя одно другое, промелькнули выражения легкого удивления, затем – серьезного непонимания, а под конец, когда Марсал убедился в том, что не может вразумительно ответить на поставленный Харпом вопрос, на его лице застыло выражение панического страха. Он не мог найти объяснения собственным поступкам – значит, Харп был прав: кто-то управляет им. Было от чего прийти в смятение!

А Харп, один за другим, выстреливал в Марсала новыми вопросами:

– Что тебе мешало остаться и дальше тихо и спокойно жить в доме старого Бисауна?.. Зачем тебе нужен был этот переход через снежную пустыню, едва не закончившийся гибелью? Ты ведь знал, что, если мы не найдем людей, у нас не будет шанса вернуться назад.

Марсал нервно сглотнул.

– Ты хочешь сказать, что в этом и заключается моя миссия: сопровождать тебя?

– Откуда мне знать, – развел руками Харп, – если я и со своей-то миссией до сих пор не могу разобраться. Это известно только тому, кто определяет миссии для каждого из нас. А мы… – Харп сделал паузу и как-то совсем невесело усмехнулся. – Как сказал мне сегодня один человек, мы все в той или иной степени страдаем снежной слепотой, поскольку не видим очевидного.

– Выходит, Сущий – не выдумка Старпола?

– Да нет же! – протестующе взмахнул рукой Харп. – Я имею в виду вовсе не бога, а тех, кто переправляет нас в этот мир. Если они имеют возможность стереть из памяти каждого почти все воспоминания о прошлой жизни, то им ничего не стоит заложить в наше подсознание некую программу, которой мы неукоснительно следуем, считая, что сами решаем, что нам делать и как поступать в той или иной ситуации.

Марсал был явно не готов к восприятию подобного откровения. Глаза его вдруг заблестели, как кусочки прозрачного льда на солнце, а взгляд начал бегать по сторонам, не находя, на чем остановиться. Пальцы рук, которые он вновь, как и в начале разговора, сложил на коленях, принялись нервно пощипывать ткань штанов, так, словно собирались выдернуть из нее одну-другую нитку.