Вчера был жив. Ходил бодрился,Хвалился разными успехами,На голову он становилсяДля общей озорной утехи.Какой-нибудь брезгливой дамеОн предлагал исполнить танго,За талию хватал руками,Губами сладко чмокал: «Манка!»А вскоре новая придумка —В фуражке огурцы раздаривал,И с аппетитом сам их хрумкалВ шальном ребяческом ударе,Визжал: «Их мыть совсем не надо,Пользительней они такие!Я их выращивал на грядке,Хрустящие и наливные!»Потом на старенькой тележкеОн с фермы вез навоз коровий.У палисадника под вечерСидел с супругою Петровной.И вот сегодня славный, милыйСтарик скончался то ль от грыжи.Как будто пробежал он мимоБез передышки…
«Жизнь, как сказка?…»
Жизнь, как сказка?Жизнь – не сказка —Долго, долго ехать тряскоСуходолом,
косогором,С думой тяжкой,С болью,С горем.Ехать день и ночь…Неделю.Он пригубил злое зелье.Похоронена жена.Плачет, скривилась луна.Конь шагает. Столб. И – сыч.Путь-дорога. Бог. И – бич.«Ну-к, спою…» – запел мужик.Нет, не песня – слезный крик.Был Никитин и Кольцов…Не сыскать ужо концов!Русь была – и нет Руси…Господи Иисуси!
«Однообразье – это в людях…»
Однообразье – это в людяхИ в том, что руки их творят:Дома, предметов разных груды,Машин необозримый ряд.Взор утомляется, и вянет,И душу болью тяготит.И ты ложишься на диване,Как будто кем-то ты побит!И не доходит до сознанья,Что скоро будет тебе гроб,Уже без тени притязаньяКусает тело твое клоп.Уже мерещатся обвалыКастрюль, стаканов, кирпичей.А домовой, как ни бывало,Внушает сухо: «Ты – ничей…»А если бы умел ты слышатьИ видеть травы, облакаИ как то громче, а то тишеЗвучит турчание сверчка.И как по займищу лисицаКрадется. А сурок – хитер,Он вроде б вовсе не боится,Столбком стоит до нужных пор.Здесь все свежо, неповторимо,Хоть постоянно на глазах.Природе тоже ты родимый,Она же исцелит твой страх.Ты только от нее не прячьсяЗа мертвым ворохом вещей.Но коль не повернешься к ней,То за тебя она поплачет.
«Террорист» Петька Чекальшев
Поэты века девятнадцатогоНароду стали не нужны.На книжных полках они спрятались,Ушли от нынешней страны.И бабушка-библиотекаршаПыль протирает и скорбит:Вчера проказник Петька ЧекальшевПодсунул под стеллаж карбид.Был взрыв, конечно, не трагический,Но шума понаделал он.Вдруг отключилось электричество,И пол схилился под уклон.И рама, брызгая осколками,Летела страшно над селом,И приземлилась за околицейДа прямо рядом с шалашом,Сгубив арбузов спелых кладкуИ сторожа так напугав,Что он, увидев неполадки,Стрелял до полдня наугад!Теперь уборка в библиoтеке,И бабушке особо жаль,Вздыхая со слезами кротко,Сняв с головы прискорбно шаль,Что «бонбы» злой удар пришелсяНа классиков, где Тютчев, Фет…А вскоре «террорист» нашелся,Пред властью он держал ответ.Дурной парнишка хорохорился,И Пушкина он обвинял:«Из-за него с училкой ссорился,Я двоек кучу нахватал».А он хотел быть офицером,Хотел учиться продолжать,А не воробышком бы серымПо-над забазьями летать.Его внимательно послушали,Но всё ж учли его вину,Не хуже было чтоб, не лучше,Служить отправили в Чечню.Решили: коль уж он детдомовский,Ему там будет хорошо.И разошлись без лишних домыслов.И Петька Чекальшев ушелВ сопровождении конвоя,Как говорится, под ружьемИ навсегда. А коль вернется,Еще поведаем о нем.
Русская женщина
Жена… ты не вольная птица,И крылья повязаны в крепь.Перестала блистать, молодиться,Быть красивой, как вешняя степь.Разве муж твой ревнивец и деспот?Он носить обещал на руках,Но куда же благое все делось?Холод блещет в звериных глазах!Вот ты, долюшка русской женщины,Нет тебе ни начала – конца,Ты в извечном ненастном броженииОт венчального злого кольцаИ до смертного грубого одра.Ан Кольцов еще видел печальЭтой боли и горькой, и гордой,И хулил он «туманную даль».И Некрасов тужил, стоя с тростьюУ ржаной полосы, где в лучахПот сгребала с лица она горстьюС затаенным испугом в глазах.Не одумался ведь и понынеРусский бражник, мужик-дуралом,Ему по сердцу ропот рутины,Не срастающий темный излом.Всякий суд на бумаге иль всуеДля него, как поземка весной.Грош последний в штанину засунет,Через час будет грязно-хмельной.И последует вскоре добавка,И последует вскоре разбой.Вопиет она: «Лучше б удавка,Чем мучения жизни такой!»Вопиет эта русская женщинаИ сегодня… И сотни уж лет.И беда ни на грамм не уменьшена.Только ночь. Не предвиден рассвет.Эх ты, Русь, мать извечно родная,Сколько ты настрадалась сама!Знать, не зря тебя кличут Святая,Знать, в согласье сума и тюрьма.Нет тебя несчастливей – везучей,Притесненней – отрадно вольней.После ясного солнышка – тучи,Глушь сменяет раздолье полей.Так и дочь твоя – русская женщина,Нету
в мире сильней, чем она,И с рожденья с Иисусом повенчана,И особая в этом цена.И особая ей и молитва,И мое предношение чувств,В коих горечи-радости слиты —Своей жизнью за них заплачу!
«Заблудилось опять человечество…»
Заблудилось опять человечествоВ думах темных на белом листе.На колоде сижу поздним вечером,А закат, как этюд на холсте.Не сыскать мне метафору точную,Чтоб правдиво о нем рассказать.В голове мельтешат многоточия,Слов шумливых случайная рать.Я вздохнул, попенял, сам не ведаяНа кого. И – сморил меня сон.Чей-то голос послышался: бедыШар земной захватили в полон,И уже не отступятся, будутИзводить все живое на нет,Люди души свои позабудут,Отвернется от них белый свет.Докричаться не смогут ни Данте,Ни да Винчи, ни кровный Толстой.Навсегда человечество канетЗа неведомой грозной чертой.…От печального сна пробудился,От заката остался лишь бликИ Иисуса страдальческий лик,На него я в ночи помолился.
Ослушник
Сказать спасибо надо Богу?Из первобытных выйдя кущ,Услышал человек Глас строгий:«Не будешь, раб мой, всемогущ!На том – и точка! Размножайся.Паши. Скотину разводи.Люби. Встречайся. И прощайся.Но дальше носа не гляди».Все так и деется поныне?Предел свой знает человек?То на окошке росы стынут.То в пламени на зорьке снег.И он ослушаться не вправеНебесного Отца? ПодчасМетнется влево… или вправо…Иль с неба не отводит глаз.Что не хватает – он не знает,Он уверяет: «Обделен!»И вот вокруг земли летает.Возводит. Роет. И стреляет.Угар. И мрак. Железа звон.Порой в себя придет и ахнет:Куда же лезу напролом!И на груди рванет рубаху,И вскрикнет слезно: «Дуралом!»А время между тем стекаетВ таинственный Вселенский мрак.И снова человек копает.Взрывает. Тут и там стреляет.И кажет Бог ему кулак!
«Не везет вовеки на царей…»
Не везет вовеки на царей,На вождей стране: воры, убийцы.Был татарин. Был грузин… еврей.Сплошь преступные чужие лица!А куда глядел Иван? Туда —В горлышко бутылки сатанинской.Не осталось от него следаНа просторах ветреных российских?И врата раскрыты. Тучей прутСроду ненасытные китайцы.Вон кавказцы тоже тут как тут,Бабам русским предлагают «яйцы».А Америке Сибирь нужна,Взять ее готовится упорно.Мужику покудова межаСлужит и постелью, и уборной.Мать, конечно, Божья в суете,Не однажды Русь она спасала.То столбы сияют в высотеИз лучей, как будто из кристалла.То разлом в земле, то черный град,То огонь охватывает долы.То зимою зацветает сад,А в сугробах тонут яблонь полы.И тогда уже не сдоброватьМиру ослабевшему в тревогах.Если не под силу меч поднять,Люду в самый раз молиться Богу.
Пошла гульба
Жена уехала. НеважноТо ль на день, то ль на целый год.Забыл я тотчас про бумаги —Еще придет им свой черед.Кагора проглотил я кружку —Бутылка спрятана средь книг,Ее я называю «душка»!Она – мой лучший светлый миг!На мне костюм белее снегаИ туфли белые, как май.Уже я «зарядился смехом»,А жизнь… она ведь сущий рай!Как это раньше не заметил,И отдавался я нытью,И что домашние запретыКазнили волюшку мою.Теперь ура – иное дело,Я грудью полною дышу,И легче пуха мое тело,Сейчас высоко я взлечу!Я выпорхнул из стен постылых,Я устремился к облакам…Вернее, улицею стылой,Как я, к таким же чудакам.Нас вскоре собралось с десяток,Утративших на время жен,И, позабывшие про святость,Был коей каждый бережен —Таксист, юрист, по газу мастерИ местной церковки дьячок.Пошла гульба, конечно, с матомИ с возгласами: «Хам!», «Сучок!»Естественно, взыграла драка!И кровь! И синяки. Потом,Кто рысью, кто шажком, кто «раком»,Рассыпались… как летний гром.И я прибился к своей хате,Помят, побит… зато живой.И вспомнил я, чем был богат,Везуч под вечною луной.
«Говорите добрые слова…»
Говорите добрые слова,Даже пусть они звучат, как лозунг.А гнилые, квелые дроваВы отдайте для стихов и прозы.Повторяйте часто: «Я люблю!»,«Обожаю!», «Радуюсь!», «Я счастлив!»,«Я за то судьбу благодарю,Что ты рядом и что ты участлив!»Звуки эти выльются в строку,Что незрима, что в душе глубоко.Пусть их больше будет на веку,И беда сокроется далеко.И ненастный день уйдет за луг,Защебечут птахи многозвучно,Будут жить слова: «Мой брат!», «Мой друг!»,И созреет в поле колос тучный.
